зимой.) Я смотрела на угли, а мои руки автоматически заплели косу, которая доходила мне до пояса, и перевязали ее в конце ленточкой. Закончив с одной косой, я начала заплетать вторую, когда из темного угла комнаты услышала тихий и хриплый голос Холмса.
– Я как-то спросил у миссис Хадсон, почему это ты носишь такие длинные волосы. Она мне ответила, что это признак женственности.
Мои руки застыли. Впервые за все время нашего знакомства он сказал мне что-то, касающееся моего облика. Уотсон ни за что бы в это не поверил. Я улыбнулась и продолжила свое занятие.
– Да, я полагаю, она так и думает.
– Это правда?
– Мне кажется, что нет. Короткие волосы слишком неудобны, их всегда нужно расчесывать и подстригать. Длинные намного лучше, как это ни странно.
Ответа не последовало, и вскоре до меня донеслось тихое похрапывание. Я достала из шкафа еще одно одеяло и устроилась с ним в кресле. Положив очки на маленький столик рядом с собой, я уснула.
Первый раз я проснулась через несколько часов, задеревенев в кресле и не понимая, где нахожусь. Огонь в камине догорел, но я увидела завернутую в одеяло фигуру, которая сидела у окна и смотрела в ночь. Я встала и потянулась за очками.
– Холмс? Нам что...
Фигура быстро повернулась и подняла палец.
– Нет, тише, дитя мое, спи пока. Я просто думаю, насколько это возможно без моей трубки. Поспи еще немного. Я разбужу тебя, когда будет пора.
Я положила очки обратно на столик, подбросила угля в огонь и опять устроилась в кресле. Вновь погружаясь в сон, я пережила, ощутила, увидела один из тех памятных снов, которые оседают в уголках сознания и потом, задним числом, кажутся вещими.
Мне приснилась одна фраза, причем листок с ней, отпечатанной крупными буквами, вроде бы оказался у меня прямо перед глазами. Фраза эта была мне знакома и взята из философского вступления к книге Холмса по пчеловодству. Он там писал: «Пчелиный улей следует рассматривать не как совокупность отдельных особей, а как родственный коллектив, в котором все члены находятся в состоянии зависимости друг от друга. Если обычную пчелу оторвать от ее братьев и сестер, она умрет, даже если будет получать идеальные пищу и уход. Пчела не может существовать вне улья».
Я чуть не проснулась от удивления, или это мне только показалось, но когда я посмотрела на Холмса, у него на щеке была отчетливо видна капля дождя.
Конечно, это невозможно. Теперь я совершенно уверена, что все мне приснилось, но зрительное впечатление было таким достоверным. Я упомянула об этом не как о исторической правде, просто это свидетельство того сложного состояния, в котором пребывал мой мозг... и, как я уже говорила, предсказание грядущих событий.
Глава 9
Игра. Начало
Мы должны распутать то, что погружено во мрак.
– Проснись, Рассел, – произнес кто-то прямо мне в ухо, – игра затевается!
В комнате было темно, так как горела только бунзеновская горелка, и пахло кофе.
– Бог за Гарри! Англия и Святой Георгий! – прошептала я, продолжая речь Генриха.
– Точно. Только боюсь, в этой игре борзые будут гнаться за нами. Вставай, выпей кофе. Следующий твой горячий напиток может быть очень нескоро. И насчет одежды. Одевай все самое теплое, что у тебя есть, а я пока отнесу твоей соседке то, что мы у нее позаимствовали. Кстати, – добавил он, – ты успеешь купить другую бутылку этого ужасного бренди до ее возвращения. Свет включать не надо, мы должны быть невидимыми.
Когда он вернулся, я была одета как парень и держала в руках свои самые тяжелые ботинки.
– Надену их на выходе. У мистера Томаса отличный слух.
– Рассел, ты знаешь здание лучше меня, но все же, думаю, будет правильно, если мы выйдем с другой стороны. Твое крыло может находиться под наблюдением с улицы.
Я задумчиво отхлебнула горячий кофе и поморщилась.
– Вы что, не могли сполоснуть мензурку, прежде чем варить в ней кофе? Он отдает серой, которую я использовала в своих опытах вчера. Хорошо еще, что я не экспериментировала с мышьяком.
– Я сначала понюхал. Немного серы оказывает полезное действие на кровь.
– Она испортила кофе.
– Тогда не пей его. Давай, Рассел, хватит бездельничать.
Я сделала большой глоток мерзкого напитка и вылила остальное в раковину.
– Есть другой путь, – предложила я, – если воспользоваться им, то можно миновать и улицу и заднюю аллею, причем вряд ли кто-нибудь не изучавший средневековой карты этой местности, может о нем знать. Надо пройти через довольно грязный дворик, – добавила я.
– Ну что ж, хорошо. Не забудь только свой револьвер, Рассел. Он может нам пригодиться только в том случае, если не будет валяться в твоем шкафу рядом с этим отвратительным сыром.
– Не трогайте мой сыр, вы просто завидуете моему утонченному вкусу.
– Это я не удостою ответом. Выходи, Рассел.