и поспешно встала. – Нет, не подходите близко ко мне, я не выдержу этого. И я сомневаюсь, что найду в себе достаточно сил, чтобы приехать сюда еще раз. Мне легче в Оксфорде, и больше не просите меня приезжать сюда, пока все не кончится.
На некоторое время воцарилось молчание, после чего он произнес новым для меня глухим голосом:
– Да-да, я понимаю. – Он остановился и откашлялся, после чего заговорил как обычно: – Ты совершенно права, Рассел. От этого мы ничего не выиграем, скорее потеряем. Теперь к делу. У меня есть копии фотографий, которые я сделал специально для тебя. Я показал Майкрофту ту нашу серию римских цифр, но ни он, ни я не можем выжать из них хоть чего-нибудь толковое. Но я знаю, что в них что-то есть. Может, ты сможешь докопаться. Снимки в конверте – держи.
Я взяла конверт и сунула во внутренний карман.
– Теперь нам надо возвращаться, Рассел. А через десять минут начнем все сначала, и ты уйдешь, кипя от злости, прежде чем миссис Хадсон предложит ужин. Да?
– Да, Холмс. До свидания.
Он вернулся в гостиную, и через пару минут я присоединилась к нему. А минут через двадцать он начал отпускать язвительные замечания в мой адрес, и около шести я выскочила из дома, громко хлопнув дверью и даже не попрощавшись с миссис Хадсон. Проехав две мили, я остановила машину и прижалась лбом к рулю. Все это было слишком уж реально.
Глава 16
Дочь голоса
Так ли уж безусловно, что новое поколение... сделает что-то, что не сделали вы?
Унылые недели продолжали тянуться одна за другой. Соглядатаи по-прежнему следили за мной, а я упорно делала вид, что ничего не замечаю вокруг себя. Начался третий триместр, и я была слишком занята, чтобы помнить о нашем актерстве. Но по ночам частенько просыпалась. Мне казалось, что я слышу два легких удара в дверь, но, конечно, ничего такого не было. Каждую свободную минуту я проводила в библиотеке Бодли. Однако, как ни странно, кошмар больше не приходил ко мне по ночам.
Весна набирала силу, и вскоре повсюду давало о себе знать биение новой жизни. Все потянулось вверх, к солнцу. Я чувствовала это скорей интуитивно, поскольку на улице бывала мало, с головой погрузившись в дела.
Я игнорировала многочисленные приглашения друзей и знакомых на различного рода пикники и не отрывалась от своей работы. И только к концу мая я поняла, что держу в руках тонкие пока ниточки, ведущие к разгадке нашего дела.
Приехав из Суссекса, я столкнулась с проблемой, куда спрятать конверт, который дал мне Холмс. Я не была уверена, что в моей комнате он будет в безопасности, но в то же время и не могла постоянно носить конверт с собой. В конце концов я пришла к выводу, что самое надежное место за моим столом в библиотеке Бодли, где стояли многочисленные тома, с которыми я работала. Это было рискованно, но все же лучше, чем покупать сейф или с подозрительной регулярностью посещать банк, что непременно насторожило бы нашего врага. Это был минимальный риск, который я могла себе позволить. Кроме того, в библиотеку не пускали широкую публику, так что моим шпионам приходилось долгими часами торчать на улице, мое же место находилось в самом дальнем углу читального зала, и я могла видеть все, что творилось в нем. В течение нескольких недель часами я сидела над этой цепочкой римских цифр. Как и Холмс, я теперь достаточно хорошо знала нашего врага, чтобы быть уверенной в том, что это какая-то запись, но, как и Холмс с братом, не могла ее разгадать.
Однако сознание обладает способностью продолжать работу над какой-нибудь проблемой автоматически, и когда из уст вылетает восклицание «Эврика!», кажется, что сам Бог подсказал вам решение. Слова, которые подсказывает внутренний голос, не всегда четки и ясны, они могут быть странными и загадочными. Пророки называют это Дочерью голоса Бога, а она говорит шепотом и намеками. Холмс научился усмирять шум в голове с помощью трубки или игры на скрипке, чтобы лучше слышать этот голос. Рассеянное внимание и внутренняя концентрация позволяют услышать даже самый тихий шепот Дочери голоса.
В тот день я много работала, провела бессонную ночь, сходила на лекцию, дописала реферат и дважды доставала фотографии, изучая в сотый раз каждую деталь этих снимков, особенно сами цифры. Я даже перевернула их вверх ногами, ожидая, что увижу что-нибудь новенькое, но ничего не прояснилось. Мне уже надоело всякий раз прикрывать их невинной бумажкой, когда кто-то проходил мимо моего стола.
После обеда, когда движение у моего стола оживилось, я не выдержала и, засунув фотографии обратно в конверт и убрав в свое потайное место, вышла из библиотеки в отвратительном настроении. Мне было все равно, что подумают соглядатаи. Пусть себе топают. В голове у меня мелькнула безумная мысль, что, может быть, и нет никакого врага, может, Холмс просто сошел с ума и это одна из его маленьких штучек.
Добравшись до своей комнаты, я немного успокоилась, но, бросив взгляд на письменный стол, почувствовала, что больше не могу. За стеной в комнате соседки послышался шум. Я вышла в коридор.
– Привет, Дот! – позвала я. Она появилась на пороге.
– О, привет, Мэри. Хочешь чаю?
– Нет, спасибо. У тебя есть какие-нибудь планы на вечер?
– Путешествие в ад вместе с Данте, но я с удовольствием отложу это. А что такое?
– Меня тошнит от всего этого, я не могу видеть книги, и думаю...
– Тебя? Тебя тошнит от книг?
Ее лицо не выразило бы большего изумления, смешанного с недоверием, если бы у меня вдруг выросли крылья. Я засмеялась.
– Да, даже Мэри Рассел иногда пресыщается. Я собираюсь пойти поужинать у Траута, после чего отправиться на концерт органной музыки. Как ты?
– Когда выходим?
