– Мэри! Господи! Где вы? Ника нет дома. Он ушел утром и до сих пор не вернулся. Где вы?
– Мы вышли из Программы. Кэсси нашла меня, и сейчас мы вместе. Передайте Нику, чтобы он ждал нашего звонка, когда вернется. Я перезвоню еще раз.
– Хорошо, я все передам.
Мэри положила трубку и снова взглянула на часы. Разговор длился полторы минуты. Нормально.
Звонить Радовичу или нет? А по какому номеру? Она побарабанила пальцами по диску телефона, пытаясь собраться с мыслями. Потом решительно набрала номер справочной службы и попросила номер домашнего телефона Питера Радовича. К счастью, она запомнила его имя. Мэри несколько раз повторила про себя услышанный номер телефона, потом набрала его. Сонный женский голос сообщил, что детектив Радович на дежурстве.
– Извините, – пробормотала Мэри.
После недолгих раздумий она снова обратилась в справочную, узнала номер телефона полицейского участка, где работал детектив, и позвонила туда, представившись Нэнси Поул. Голос на другом конце линии ответил, что Радович на выезде.
– Подождите, мэм, я попробую с ним связаться.
Мэри подождала две минуты, положила трубку, затем набрала номер еще раз, объяснив, что их разъединили. Спустя несколько секунд она услышала голос Радовича.
– Это Мэри Гилберт. Вы меня помните?
– Да, конечно. Где вы сейчас?
– Просто выслушайте меня и не задавайте вопросов, договорились? Кэсси со мной. Она очень сдала и, похоже, находится на грани нервного истощения. Вы и все остальные только и делали, что лгали нам. Ни одно из обещаний не выполнено. Признайтесь, вы врали сознательно. У вас есть тридцать секунд, чтобы признать это, а потом я положу трубку.
– Мисс Гилберт, поймите, я только выполняю приказы, делаю то, что мне говорят. Вы подвергаете себя опасности. Какого черта вы вышли из Программы?!
– Осталось десять секунд. Из того, что вы сказали, я поняла, что все было ложью. Как вам не стыдно? То, что наши жизни разрушены, на вашей совести! – воскликнула Мэри и повесила трубку.
– С кем ты разговаривала? – спросила Кэсси, открыв глаза.
– Я позвонила Нику, а потом Радовичу. Ты же хотела, чтобы я это сделала, верно?
– Да. Трубку подняла Лиз?
– Ника нет дома, и она сказала, что не знает, когда он появится. Лиз дважды спрашивала, где мы, но я не ответила. – Заметив, что у Кэсси заблестели глаза, Мэри заговорила быстрее: – Радович почти признался в том, что лгал… что они все лгали. Он сказал, что только выполнял приказы и что мы подвергаем себя опасности. Еще он спросил, зачем мы сбежали. Иногда даже неглупые люди задают дурацкие вопросы. Я сказала ему, что у тебя пошаливают нервишки. Ведь так?
Глаза Кэсси наполнились слезами.
– Точно. Чувствую себя погано. Нет такой силы, которая заставила бы меня сдвинуться с места или что-нибудь предпринять. Мне даже думать не хочется. Меня все пугает, и, если это действительно признак нервного срыва, значит, у меня нервный срыв. Я хочу заснуть и никогда не просыпаться.
– Хочешь сказать, что мы будем сидеть и ждать, когда за нами приедут и заберут отсюда? – спросила Мэри, пытаясь не поддаться панике. – Ты как хочешь, но я не собираюсь торчать в этом подвале, ожидая, когда меня перевезут в другую, еще более омерзительную конуру. Наверное, я ошиблась, когда послушалась тебя и позвонила Радовичу. Мне всегда казалось, что тебе известны ответы на все вопросы, а сейчас, когда ты сидишь совершенно раскисшая… Тебе наплевать, что я тоже отказалась от своей жизни. Ник и бизнес! Подумаешь, велика потеря! Ладно, если хочешь, сиди здесь, а я ухожу.
– Куда ты пойдешь? – испуганно спросила Кэсси.
– Еще не знаю. Заберусь так далеко, насколько хватит денег. Счастливо оставаться.
В следующий миг Кэсси сорвалась со стула и бросилась за Мэри.
– Подожди! Будь ко мне снисходительна, ладно? Давай присядем на ступеньки и составим план.
– Кэсси, мы уже пытались это сделать, и у нас ничего не вышло. К тому же пора признать, что мы, как ни крути, не сможем жить скрываясь. Ты тоже это понимаешь, иначе не стала бы предлагать позвонить Радовичу. До возвращения миссис Якобсон остается максимум два дня.
– Когда ты успела стать такой раздражительной и вредной? – поинтересовалась Кэсси.
– Когда ты сидела под раковиной, – резко ответила Мэри. – И что теперь?
Вместо ответа Кэсси подошла к телефону и набрала номер Ника. После пятого гудка трубку сняла Лиз.
– Это Кэсси. Ник вернулся?
– К сожалению, нет, Кэсси.
– Его телефон прослушивается?
– Прослушивался, но мистер Паркер вывел систему из строя. Ты боишься выдавать свое местонахождение, не так ли? Понимаю. Похоже, Ник ненадолго уехал из города по делам. Совсем недавно звонил его отец. Что передать Нику?
– Передай, что мы с Мэри возвращаемся в Программу, – отчеканила Кэсси, не отрывая глаз от подруги. – Скажи, что я сделала все возможное, чтобы с ним связаться и попросить о помощи. Скажи… что теперь я в нем больше не нуждаюсь.
Мэри прикрыла ладонью рот, глядя, как Кэсси опускает на рычаг трубку.
– Что ты несешь? – прошептала она.
– Но ведь это правда, не так ли? – спросила Кэсси голосом, лишенным каких-либо эмоций.
– И что теперь?
– Звони Радовичу. Сообщи ему, где мы находимся. Пусть свяжется с судебными исполнителями. Условие поставим одно: если нас куда-то направят, то только вместе. В случае отказа сбежим отсюда на попутных машинах, не теряя времени.
В пять часов утра за ними приехал джип, на заднем сиденье которого они почти сразу и уснули, тесно прижавшись друг к другу.
Водитель повез их на север.
В это время Питер Радович стоял перед двумя такими же небритыми, как и он сам, представителями ФБР.
– Я же предупреждал, что ничего не получится, но разве вы меня слушали? Они вернулись сами, но вы, похоже, не собираетесь улучшать их положение. Позвольте им держаться вместе. Я не виню их за побег, потому что они ничего из обещанного не получили. Что хорошего можно сказать о вашем профессионализме, если мисс Эллиот сумела не только сбежать, но и разыскать мисс Гилберт? Нечего удивляться, что они вам совершенно не верят.
– Ведется расследование этого происшествия. Виновные будут наказаны. У нас есть определенные правила…
– Которые не стоят ни цента! – воскликнул Радович.
– У нас нет денег на первоклассные отели, и обеспечить свидетелей работой мы тоже не можем.
– Если вы сделаете для них хоть что-нибудь, вам удастся удержать женщин в Программе. В противном случае они снова от вас убегут, но больше уже не позвонят. Неужели вы до сих пор не осознали, что сам факт бегства мисс Эллиот разрушает принцип вашей Программы до основания? Вы даже не сообщили ее жениху, Николасу Гилмору, что, собственно, происходит. Между тем он уже взял их след. Думаю, что мисс Эллиот звонила ему, хотя и не знаю точно. Повторяю, вы отняли у них все, а взамен ничего, кроме лжи, не дали, – резко возразил Радович.
– Что вы предлагаете?
– Относиться к ним по-человечески. Они этого заслуживают. Конечно, вы не можете им вернуть прежнюю жизнь, но создать нормальные условия для содержания в ваших силах. Просто сделайте пару шагов навстречу, и мисс Эллиот даст такие показания, о которых в данном деле можно только мечтать. Без нее все обвинения развалятся. – Они спорили еще с полчаса, после чего Радович, отхлебнув кофе, от которого пахло так же, как от его кроссовок, привел последний аргумент: – Майкл Квинт обещал мисс Эллиот, что устроит ей встречу с Николасом Гилмором.
