– Хорошо. Я на полпути к завершению очень важного дела. Понадобится еще около года. Кроме того, нужно позаботиться о салоне… В общем, все это второстепенные причины. Главное то, что отец в больнице. Он перенес очень сильный сердечный приступ. Врачи обещают, что он поправится. За последний год мы с ним стали намного ближе, и я не могу бросить его сейчас и исчезнуть.
– Вижу, что появилось много вещей, которые для тебя куда более важны, чем я.
– Нет, Кэсси. Это вопрос приоритетов. Я знаю, что ты жива и тебя хорошо охраняют, и благодарю за это Бога. Сейчас я очень нужен отцу и Лиз. Пойми, Кэсси, я связан обязательствами.
– Мне казалось, что ты связан обязательствами со мной.
– Это так, Кэсси, но…
– Я мечтала об этом разговоре, молилась, чтобы опять услышать твой голос, а теперь… Теперь я не понимаю, зачем вообще решила позвонить.
– Потому что знаешь, что я тебя люблю, – ответил Ник. – Люди расстаются на время по разным причинам. Когда мужчины уходят воевать, женщины ждут их возвращения. Мы сейчас переживаем нечто подобное. Я всегда буду тебя ждать, Кэсси, что бы ни случилось. Я могу для тебя что-нибудь сделать?
– Нет. Мне дают понять, что пора заканчивать разговор. Я знала, что ты не захочешь приехать и жить здесь рядом со мной, я была почти уверена в этом.
– Кэсси, ты еще любишь меня?
– Еще сегодня днем мне казалось, что да… А теперь я не знаю. Тебе следовало бы быть рядом со мной, – добавила она и расплакалась. – Сначала они все у меня отняли, а теперь ты говоришь, что решил не покупать дом, который мне понравился, и что твой отец, которого ты всю жизнь ненавидел, для тебя важнее, чем я. И твой бизнес для тебя тоже важнее. Какие, по-твоему, я должна сделать выводы?
– Это тебе решать, Кэсси. Единственное, о чем я прошу, постарайся меня понять. Согласен ждать столько, сколько понадобится. У нас с тобой еще много времени впереди. Нужно лишь подождать.
– Ты дурак, Ник! Это… может продлиться, пока я не сдохну! Неужели тебе никто этого не сказал?! – крикнула Кэсси. – И не надо убаюкивать себя надеждами на будущее. Ничего хорошего мне в жизни ждать не приходится. Лучше бы меня тогда пристрелили, слышишь, Ник?! Лучше бы меня пристрелили!
– Не смей говорить такие вещи! Тебе нужно с кем-нибудь серьезно поговорить.
– Ты ошибаешься, здесь мне никто не поможет. Я хочу вернуть свою прежнюю жизнь, свой вчерашний день. В том, что со мной происходит, есть и твоя вина, Ник. Больше не проси о телефонных разговорах!
Ник стоял неподвижно, тупо глядя на телефонную трубку. Короткие гудки нарушали царившую в салоне тишину. Он вздрогнул, когда Лиз прикоснулась к его плечу, и, обернувшись, взглянул на нее глазами, полными отчаяния.
– Ник, успокойся. Давай поговорим, но только не здесь. Пошли.
– Куда? – равнодушно спросил Ник.
– Иди за мной. – Лиз взяла его за руку. – Мы не станем ни о чем говорить, пока не выпьем. Я угощаю. Выбрось все из головы. До конца света еще далеко.
У Ника из горла вырвался стон, и Лиз еще крепче сжала его ладонь.
– Когда твоего отца забрали в больницу?
– Вчера утром. Я просидел около него почти весь день и целую ночь. Видела бы ты, какое выражение появилось у него на лице, когда он услышал, что я останусь на ночь. На мгновение у меня появилось такое же чувство, как тогда, когда умерла моя мама. Ужасное отчаяние, охватывающее тебя, когда не знаешь, что будет дальше.
– Ты правильно поступил, Ник. Семья для человека важнее всего остального. Тем более что у тебя, кроме отца, никого больше нет. Ты сделал правильный выбор.
Через десять минут они уже сидели за столиком в ресторане.
– Два двойных бурбона, – сделала заказ Лиз, потом достала из сумочки пачку сигарет и протянула одну Нику. – Расслабься. А потом я с удовольствием тебя выслушаю.
Она уже выкурила сигарету и почти опустошила свой стакан, когда Ник сказал:
– Она даже ничего не спросила про меня… Не могу поверить, что я действительно разговаривал с Кэсси, а не с кем-то другим. Неужели я в ней ошибался, Лиз? Нет, ничего не говори.
Ник вздохнул и пристально посмотрел в лицо Лиз, молясь, чтобы она нашла какие-то магические слова, способные разом все поставить на свои места.
– Ты должен понять, сколько Кэсси пришлось пережить, – тихо произнесла Лиз. – Не уверена, что смогла бы выдержать такие испытания. У нее сейчас все перемешалось в голове. Понятно, почему она хочет, чтобы все вернулось назад. Ведь ты был рядом с ней всего лишь год назад. Ей на самом деле нужно с кем-то поговорить. Когда Кэсси получит твое письмо, она прочтет его и сама попросит о телефонном разговоре.
– Ты так думаешь? – спросил Ник голосом, лишенным всяких эмоций.
– Конечно, – солгала Лиз. – Ведь она тебя любит.
– Кэсси хочет вернуть вчерашний день. Она сказала, что у нее все отняли. Ее явно рассердило, что я отказался от дома, который ей понравился. Она так верила, что мы в нем поселимся и будем счастливы.
– А ты сам в это веришь, Ник?
– Нет, – ответил он с несчастным видом. – Откровенно говоря, не думаю, что этот дом так уж ей понравился. Она скорее притворялась взволнованной ради меня. Кэсси – горожанка. Дом за городом – это всегда большая ответственность, а она… Не знаю, Лиз. Сейчас я прокручиваю в памяти все слова, что она мне прежде говорила, и подозреваю, что часть из них вполне могла оказаться ложью.
– Прежде чем делать скоропалительные выводы, дождись ответа на свое письмо. Кэсси разрешено тебе писать. Думай лучше об отце. Я могу для него что-нибудь сделать?
– Разве у тебя есть свободное время? Ты все еще помогаешь отцу Эрику?
– Тебе это кажется смешным? – сердито спросила Лиз.
– Конечно нет. Ты такая обидчивая… Нет, Лиз, я и не думал над тобой смеяться. Мне кажется, ты делаешь большое дело, помогая церкви.
– Когда я потратила выручку «Кассандры» за несколько дней, ты говорил совсем по-другому. Между прочим, я вернула все до последнего цента.
– Пойми, для меня это было неожиданностью. Кроме того, я на тебя разозлился, потому что мечтал, что мы вместе проведем Рождество, а ты вдруг исчезла. Я боялся, что с тобой что-то стряслось. Деньги здесь ни при чем. Ты могла хотя бы записку оставить.
– А ты мог бы меня пригласить, когда мы говорили по телефону.
– Мне чертовски стыдно. Буду держать тебя в курсе насчет отца. Мне сейчас очень плохо, Лиз.
– Знаю.
– Кэсси и Мэри постоянно ссорятся. Неужели они перестали друг друга понимать? Знаешь, что меня больше всего задело?
Лиз покрутила в руках стакан.
– Что?
– Ее больше интересовала «Кассандра», чем я. Странно, верно?
– Ник, повторяю, не забывай, через какие испытания ей пришлось пройти. Кэсси говорила с тобой, слышала твой голос, а о «Кассандре она ничего не знала, поэтому и спросила. А что касается того, как она восприняла твои слова об отце… Ты ведь и в самом деле долгое время почти ненавидел его, разве не так? Тебе не хватает рассудительности.
– Она сказала, что лучше бы ее застрелили. – На его лице появилось странное выражение. – Ты бы никогда такое не сказала.
У Лиз перехватило дыхание и закружилась голова. Ник их сравнивает! Ее и Кэсси!
– Не надо все воспринимать так буквально. Никто не может жалеть, что его не убили. Кэсси рассержена, но я ее не виню. Пойми, то, что она чувствует, это даже не злость. Не могу подобрать нужное слово. Когда Кэсси все хорошенько обдумает, она поймет, что ты так же сильно страдаешь. Кто знает, как бы я повела себя на ее месте.
– Кэсси никогда мне не простит, что я отказался приехать. Это можно было понять по ее голосу. Она больше не хочет ни встреч, ни писем, ни телефонных разговоров. И что это, по-твоему, означает? Кажется,
