Летиция Бейнбридж приняла приглашение отобедать за столом доктора.
— Правильно ли я поняла, что сестра Маркей подала на вас жалобу за нарушение врачебной этики, заявляя, что вы пассивны и допускаете смерть своих пациентов? — спросила она.
— Думаю, да. Это, конечно, не правда.
— А как это расценивает ваша жена? — настаивала миссис Бейнбридж.
— Она тоже очень огорчена, потому что считала сестру Маркей своей подругой. — «Что абсолютно глупо», — добавил он про себя.
Его прощание было достойным и своевременным.
— Порой уместно передать бразды правления в другие руки. Я всегда стремился делать добро. Если я в чем-то виноват, то лишь в том, что доверился вору, а не в незнании своего дела.
Покидая основное здание, доктор Лейн думал: «Не знаю, чего ждать теперь, но твердо уверен, что работу придется искать самому».
Что бы ни случилось, он решил больше ни дня не жить с Одиль.
Когда он поднялся на второй этаж, дверь спальни была открыта, а Одиль кричала в телефонную трубку, возможно, передавая информацию на автоответчик:
— Ты не можешь так со мной поступить! Не можешь бросить меня просто так! Позвони мне! Ты должен обо мне позаботиться! Ты обещал! — Она с грохотом бросила трубку.
— С кем ты разговаривала, дорогая? — спросил он с порога. — Наверное, с таинственным благодетелем, который вопреки всему нанял меня на это место? Больше не тревожь его или ее, или кого бы то ни было по поводу меня. Что бы я ни сделал, в твоей помощи я отныне не нуждаюсь.
Одиль подняла на него опухшие от слез глаза.
— Вильям, ты так не думаешь.
— О нет, я думаю именно так. — Он изучал ее лицо. — Ты действительно напугана, не так ли? Интересно, почему. Я всегда подозревал, что в этой пустой головке что-то происходит. — Я бы не сказал, что мне интересно, — продолжал он, открывая свой шкаф и доставая чемодан. — Просто немного любопытно. После моего маленького рецидива вчера вечером я был немного не в себе. Но когда моя голова прояснилась, я начал думать и кое-что проверил.
Он повернулся и посмотрел ей в лицо.
— Ты не осталась на обед в Бостоне вчера вечером, Одиль. Я не знаю, где ты была, но твои туфли сильно испачканы грязью, не так ли?
89
Она сбилась со счета. Все бесполезно. «Не сдавайся, Мэги, — приказала она себе, пытаясь заставить свой мозг работать». Так легко забыться, так легко просто закрыть глаза и отбросить все, что с ней произошло.
На фотографии, подаренной Эрлом, в глазах Лайама было какое-то странное выражение, улыбка превосходства, деланная искренность, расчетливая теплота.
Ей следовало догадаться, что в его внезапном внимании к ней было что-то непорядочное. Для него было более естественным забыть про нее на коктейльном приеме.
Она вспомнила голоса прошлой ночи. Одиль Лейн спорила с Лайамом. Она их слышала.
Одиль была напугана.
— Больше не могу! — вопила она. — Ты ненормальный! Ты обещал все продать и уехать вместе со мной. Я предупреждала тебя, что Мэги Холлоувей задает слишком много вопросов.
Все ясно. Теперь все стало так ясно.
Она едва могла сжать руку. Настало время позвать на помощь еще раз. Но она могла только шептать. Ее никто не услышит.
«Сжала... разжала... дыши неглубоко», — напомнила она себе.
Но сознание ее возвращалось к одному, к детской молитве: «Теперь, когда ложусь я спать...»
90
— Ты мог хотя бы сказать мне, что владеешь «Латам Мейнор», — обиженно проворчал Эрл Бейтман. — Я тебе все рассказываю. Почему ты такой скрытный?
— Это лишь вложение денег, — уклончиво ответил Лайам, — ничего более. Я совершенно отстранен от каждодневной заботы о пансионате.
Он въехал на стоянку похоронного музея и остановился рядом с машиной Эрла.
— Иди домой и хорошенько выспись. Тебе это полезно.
— Куда ты поедешь?
— Обратно в Бостон. А что?
— Ты приехал сюда, только чтобы повидаться со мной? — спросил Эрл, все еще раздраженный.
— Я приехал, потому что тебе было плохо и потому что беспокоился за Мэги Холлоувей. Теперь, как сказал, я за нее не волнуюсь. Думаю, она скоро объявится.
Эрл начал выходить из машины, но задержался.
— Лайам, ты знал, где я храню ключи от музея и от катафалка, не так ли? — спросил он.
