семьи», — думала Меган, переводя взгляд с одной группы фотографий в рамках на другую.
В глаза бросился снимок матери отца, Аурелии. Сделанный в тридцатых годах, он запечатлел красивую двадцатичетырехлетнюю женщину. Густые вьющиеся волосы, крупные выразительные глаза, овальное лицо, тонкая шея, соболий воротник костюма. На лице у нее застыло мечтательно-романтическое выражение, которое предпочитали фотографы тех времен. «У меня была самая симпатичная мать во всей Пенсильвании, — говаривал отец и добавлял: — А теперь у меня самая симпатичная дочь во всем Коннектикуте. Ты очень похожа на нее». Его мать умерла, когда он был совсем маленьким.
Меган не могла вспомнить, чтобы ей когда-нибудь попадалась фотография Ричарда Коллинза. «Мы никогда не ладили с ним, — скупо заметил отец. — Чем меньше я вижу его, тем лучше».
Зазвонил телефон. Это была Вирджиния Мэрфи, правая рука матери в гостинице.
— Кэтрин просила меня узнать, дома ли ты и не хочешь ли подойти к ужину.
— Как она, Вирджиния? — спросила Меган.
— Когда она здесь, у нее всегда все нормально. К тому же у нас полно посетителей сегодня. В семь часов подойдет мистер Картер. Он хочет, чтобы твоя мать поужинала с ним.
Меган задумалась. Она давно подозревала, что Филлип Картер неравнодушен к Кэтрин Коллинз.
— Передай, пожалуйста, маме, что завтра у меня интервью в Кенте и мне надо как следует подготовиться к нему. Я что-нибудь приготовлю себе сама.
Положив трубку, она решительно взялась за свой дипломат и достала из него газетные и журнальные публикации по искусственному оплодотворению, которые предоставили ей в справочно-информационном отделе редакции. Просматривая их, она нахмурилась, обнаружив несколько случаев, когда на клинику подавали в суд, если тесты показывали, что муж пациентки не являлся биологическим отцом ребенка.
«Это совершенно недопустимая ошибка в их работе», — произнесла она вслух и решила затронуть этот аспект в одной из частей очерка.
В восемь часов она приготовила себе сандвич с чаем и вернулась в кабинет. За едой она продолжала вникать в технические подробности, которыми снабдил ее Мак. Это направление ведет к прорыву в области искусственного воспроизводства, — решила она.
Звук открываемой двери сообщил ей о том, что мать вернулась домой. Она крикнула:
— Привет, я здесь.
Кэтрин Коллинз поспешно заглянула в кабинет:
— Мегги, с тобой все в порядке?
— Конечно. А почему ты спрашиваешь?
— Только что, когда я подъезжала к дому, у меня появилось какое-то недоброе предчувствие в отношении тебя, как будто у тебя что-то не так.
Выдавив из себя смешок, Меган быстро встала и обняла мать.
— Да, были кой-какие затруднения. Я пыталась проникнуть в тайны ДНК, что оказалось довольно трудным делом. Теперь я понимаю, почему сестра Элизабет говорила, что у меня нет склонности к наукам.
Она с облегчением заметила, что страхи отступили от матери.
Элен Петровик судорожно перевела дыхание, закончив собирать в полночь последний из своих чемоданов. Она оставила только туалетные принадлежности и одежду, которая понадобится утром. Ей не терпелось покончить со всем этим. В последнее время нервы стали сдавать. «Напряжение достигло наивысшего предела, — решила она. — Пора положить этому конец».
Она подняла чемодан с кровати и поставила его рядом с другими. Из прихожей донесся легкий щелчок открываемого замка. Она в ужасе зажала рот рукой, чтобы подавить готовый вырваться крик. Он не должен был появиться этой ночью. Она повернулась лицом к нему.
— Элен? — вежливо прозвучал его голос. — Разве ты не собиралась попрощаться?
— Я... я собиралась написать тебе.
— Теперь это не понадобится.
Его правая рука поползла в карман. Блеснул металл. Взяв с кровати одну из подушек, он прикрыл ею свою правую руку. Пытаться бежать было поздно. Голова взорвалась пронзительной болью. Будущее, которое она так тщательно спланировала, исчезло во мраке смерти.
В четыре утра Меган разбудил пронзительный звонок телефона. Непослушной рукой она с трудом нашла трубку.
Едва слышный хриплый голос прошептал:
— Мег.
— Кто это? — она услышала щелчок и поняла, что мать взяла отводную трубку у себя в спальне.
— Это папаша, Мег. У меня неприятности. Я совершил что-то ужасное.
Сдавленный стон заставил Меган швырнуть трубку и броситься в комнату матери. Кэтрин Коллинз в неестественной позе лежала, откинувшись на подушку. Лицо ее было пепельно-серым, глаза закрыты. Мег схватила руку матери:
— Мам, это какой-то больной, сумасшедший дурак, — она принялась тормошить мать. — Мама!
Мать была без сознания.
17
