сообщениях о званых обедах и бенефисах, которые он посещал в компании с разными женщинами. В конце концов, он приобрел небольшой домик в Брукфилде, в десяти минутах езды от офиса, и большую часть времени проводил в нем.
Теперь, к пятидесяти трем годам, Филлип Картер стал известной фигурой в Данбери.
Он регулярно задерживался на своем рабочем месте еще на несколько часов после того, как все расходились по домам. Причиной было то, что ряд клиентов и кандидатов находились на Среднем Западе и Западном побережье, и связь с ними лучше всего было поддерживать, когда на Восточном побережье был вечер. А после той ночи, когда произошла трагедия на мосту, Филлип вообще редко покидал офис раньше восьми.
Когда без пяти восемь позвонила Меган, он как раз брал в руки пальто.
— Я опасался, что все сведется к этому, — заметил он, когда она рассказала о визите страховых агентов. — Не могли бы вы зайти завтра около полудня?
Закончив разговор, он еще долго сидел за столом. Затем вновь взял трубку и позвонил своему бухгалтеру.
— Думаю, что нам лучше начать ревизию прямо сейчас, — тихо сказал он.
9
Приехав в субботу к двум часам в офис фирмы своего отца, Меган застала там троих мужчин, работавших с калькуляторами за длинным столом, на котором обычно находились журналы и цветы. Филлипу не надо было объяснять ей, что это были ревизоры. Он предложил ей пройти в кабинет отца.
Ночь она провела без сна, обуреваемая вопросами, сомнениями и возражениями. Филлип закрыл дверь и указал на один из двух стульев перед столом, а сам сел на другой. Она оценила эту деликатность, ибо ей было бы больно видеть его за рабочим столом отца.
У нее не было сомнений в том, что Филлип будет откровенен.
Вопрос вырвался сам собой:
— Филлип, неужели есть хоть малейшая вероятность того, что мой отец жив и просто решил скрыться?
Незначительная пауза, прежде чем он заговорил, сказала обо всем.
— И вы тоже так считаете? — выдохнула она.
— Мег, я прожил достаточно долго, чтобы знать, что возможно все. Откровенно говоря, следователи и страховые агенты уже побывали здесь и задали немало довольно прямых вопросов. Пару раз меня так и подмывало вышвырнуть их отсюда. Как и все другие, я ожидал, что, в конце концов, автомобиль Эда или хотя бы его обломки будут найдены. Не исключено, что большую часть из них унесло течением или они оказались под слоем ила на дне реки, но ведь все равно при этом остались бы хоть какие-то следы автомобиля. Поэтому я отвечаю на ваш вопрос: «Да, есть такая вероятность. И нет, потому что я не могу поверить, что ваш отец способен на подобное».
Это было то, что она ожидала услышать, но легче от этого ей не стало. Однажды в раннем детстве Меган попыталась достать из тостера пригоревший ломтик хлеба с помощью вилки. Вот и сейчас боль была такой, как будто сквозь нее проходил электрический ток.
— И конечно, делу не помогает то, что за несколько недель до исчезновения отец взял большую сумму наличными под страховой полис.
— Да, не помогает. Я хочу, чтобы вы знали, что я провожу ревизию ради вашей матери. Когда это дело выплывет на поверхность, а оно выплывет, я хочу с полной уверенностью заявить, что наша финансовая отчетность в полном порядке. Такого рода дела порождают, какие угодно слухи, как вы понимаете.
Меган опустила взгляд. На ней были джинсы и пиджак из джинсовой ткани. В голове мелькнуло, что так же была одета убитая женщина, когда ее доставили в больницу Рузвельта. Она отмахнулась от этой мысли.
— Может быть, мой отец играл на тотализаторе? Возможно, для этого ему потребовалась большая сумма наличными?
Картер покачал головой:
— Твой отец не был игроком, я знал его достаточно хорошо, Мег. — На лице у него появилась гримаса. — Мне бы хотелось найти ответ, Мег, но я не могу. Ничто в поведении Эда не говорило о том, что он предпочтет исчезнуть. С другой стороны, отсутствие каких-либо следов на месте катастрофы не может не вызывать подозрений, по крайней мере, у посторонних.
Меган перевела взгляд на рабочий стол с вращающимся креслом за ним. Она могла представить, как отец сидел здесь, откинувшись назад. Глаза блестят, руки сложены на груди, и весь он пребывает в позе, которую мать называла «позой святого мученика».
Она видела себя ребенком, вбегающим в его кабинет. У отца всегда находились сладости для нее: плитки липкого шоколада, батончики с арахисом. Мать пыталась удержать ее от всего этого:
— Эд, — протестовала она, — не давай ребенку так много сладкого. Ты испортишь ей зубы.
— Сладкое к сладкой, Кэтрин.
Папина дочка. Всегда и во всем. Он был чудо-родителем. Мать заставляла ее играть на пианино и заправлять постель. Мать протестовала, когда она бросила работу в адвокатской конторе. «Ради Бога, Мег, — умоляла она, — не ограничивайся шестью месяцами. Не дай пропасть своему образованию».
Отец понимал ее:
— Оставь ее в покое, дорогая, — сказал он твердо. — У Меган есть своя голова на плечах. И неплохая.
Однажды в детстве Меган спросила отца, почему он так часто бывает в командировках.
— Ох, Мег, — вздохнул он. — Как бы мне хотелось, чтобы в этом не было необходимости. Видимо, я
