а вокруг все будут поля, поля, поля — бесконечная шахматная доска…
Солнце успело вскарабкаться высоко; его совсем по-летнему припекающие лучи заметно нагрели округлый борт манипулятора, и Румо грел руки, думая о том, что готовит им ближайшее будущее.
— Скоро Стена, — сказал Грено.
По мере приближения к мегаполису дорога становилась все оживленней. Число скользящих аппаратов увеличивалось. Некоторые манипуляторы были прозрачными лишь наполовину. В них угадывались неясные фигуры. Румо понял, что это урбаны, и сердце юноши забилось сильнее. Высшая каста, счастливые владельцы жетонов, покинувшие на время город по каким-то своим таинственным делам.
— Вот она! — воскликнул Грено.
Но Румо и сам увидел маячившее вдали смутное видение Стены. Теперь мчаться напропалую было опасно: каждый миг могло сказаться действие защитного поля Стены.
Приближалась минута, которая должна была решить их судьбу.
— Свернем в сторонку, — предложил старик.
Под мегаполисом пшеницу не сеяли, и почва сохраняла естественные складки. Два землеца остановили манипуляторы над крутым обрывом. Глубоко внизу серебрился ручей, сжатый гранитными глыбами.
Убедившись, что никто их не видит, Румо и Грено вышли из манипуляторов. Короткая команда — и оба маника приблизились к самому краю обрыва.
— Может, оставим их невредимыми? — прошептал Румо.
— Нельзя, малыш, — покачал головой Грено. — По этому следу нас в два счета разыщут.
Лицо Грено стало хмурым — видимо, мысленная команда, которую он только что отдал, стоила старику немалых усилий.
Помедлив мгновение, манипуляторы рухнули вниз. Румо заглянул на дно обрыва, и у него закружилась голова. Две бесформенные дымящиеся груды — вот все, что осталось от машин, которые носили их, как самка кенгуру таскает своего детеныша…
Отныне они могли надеяться только на свои собственные ноги и руки.
— Мосты сожжены, — тихо сказал Грено.
Румо не понял, о каких мостах говорит старик, но спрашивать не стал.
Землецы покинули место гибели своих машин и зашагали к Стене. Задумавшись, Румо незаметно ступил ногой на упругий пластик дороги.
— Сумасшедший! — выкрикнул Грено и столкнул его в кювет. Стоя на коленях, Румо успел заметить трехместный манипулятор, пронесшийся в сторону мегаполиса. В грудь ударила тугая воздушная волна, и лишь через секунду до слуха Румо донесся басовитый звук лопнувшей струны.
Немного отдохнув, они двинулись дальше.
Землецы, покинувшие манипулятор! Землецы, сумевшие передвигаться самостоятельно! Такого не бывало давным-давно. Именно на этой неожиданности и основывался план Румо и Грено.
Защита Стены рассчитана на скользящие аппараты — скользящие, но отнюдь не шагающие!
Глядя вперед, Румо и Грено невольно замедлили шаг. Стена, разрастаясь, закрыла весь мир. Отверстие в стене, в которое вливался поток дороги, казалось узким, как ладонь, но оно было открытым, это отверстие!
— Мы, кажется, напрасно беспокоились, отец, — радостно сказал Румо, протягивая вперед руку. — В Стене, оказывается, есть проход.
Грено покачал головой.
— Оптический обман, — сказал он.
— Но я же вижу! — воскликнул Румо.
— Проезд, который ты видишь, перекрещивается невидимыми лучами фотоэлементов, — пояснил Грено. — Их задача — обнаружить жетон у того, кто въезжает в город.
— А если жетона не окажется? — спросил Румо и похлопал себя по груди.
— Тогда включается силовое поле…
— …и берет в плен нарушителей, — докончил Румо, неуверенно улыбаясь.
— Старайся идти спокойно, — сказал Грено.
— Да, отец.
— И не отставай.
Грено прибавил шаг. Румо шел, чуть приотстав.
Теперь старик и юноша разговаривали. Когда они подошли к Стене вплотную, Румо очень захотелось потрогать ее пальцем, но он не решился.
Над ними нависли тяжелые разводья арки. Осталось четыре шага… два… один…
Можно представить себе сумятицу, вспыхнувшую в электронном мозгу робота, контролирующего защитное поле Стены. «Жетона нет!» — сообщали импульсы. «Но шагающие системы не подлежат контролю. Это могут быть только урбаны», — к такому выводу пришло решающее устройство.
В результате Румо и Грено вошли в мегаполис!
Грохот, лязг, свист воздуха, вырывающегося из-под шасси скользящих вокруг машин невиданных конструкций, — все это в первые минуты оглушило их. Одни аппараты скользили над самым асфальтом, на тончайшей воздушной прослойке, другие проплывали достаточно высоко — их толкали мощные вихри сжатого воздуха.
Стена осталась позади. Румо и Грено углубились в лабиринт улиц. На оживленном перекрестке они остановились, с некоторой растерянностью наблюдая сумасшедшее многослойное движение. Несмотря на то что они стояли, прижавшись к степе дома, некоторые аппараты проносились так близко, что едва не задевали их.
— Когда-то машины передвигались на колесах, — заметил Грено, когда они свернули на более тихую улицу.
— На колесах? А что это? — спросил Румо и остановился.
Грено нагнулся и пальцем нарисовал круг на тонком слое измороси, сохранившейся на тротуаре, в тени, отбрасываемой высоким строением.
— Колесо имело такую форму, — сказал Грено и выпрямился. — Иначе чем на колесах, раньше ездить не умели. Это было очень неудобно: сказывались все выбоины почвы.
— Давно отказались от колес?
— Примерно тогда же, когда землецы отказались от колес и перешли на манипуляторы, — сказал Грено.
— Ничего не слышал о колесах.
— Ты многого не знаешь, сынок. Ничего, теперь все должно измениться, — сказал старик и ласково растрепал светлые волосы Румо.
Они медленно шли, прижимаясь к стенам зданий. Ноги озябли, приходилось терпеть. Урбанов, идущих пешком, не попадалось.
— Что это? — спросил Румо, задрав голову.
Стройное здание вершиной уходило в облака. Весенние, текучие, они клубились, словно змеи, задевая спирали балконов.
— Дом-игла, — сказал Грено.
— Дом-игла, — повторил Румо.
Когда Грено и Румо впервые встретили шагающего урбана, их радости не было предела. Значит, они не одиноки здесь, в мегаполисе. Урбан по внешнему виду почти ничем от них не отличался. Правда, он не был бос, как Грено и Румо. А чего только не наслушался в детстве Румо об урбанах, непостижимых, недосягаемых урбанах, которые отличаются от землецов, как небо от земли!
— Слова бывают лживыми, сынок, — сказал Грено, словно подслушав мысли Румо.
— О каких ты словах, отец?
— О всяких. Привыкай все проверять. Ничего не бери на веру. Иначе тебе придется туго, — вздохнул старик.
Из-за чрезмерного возбуждения Румо не ощущал ни голода, ни усталости, ни боли в израненных ногах. Он готов был без конца ходить по мегаполису, удивляясь на каждом шагу.
