— Скумекаю, — пообещал он.
Беляев включил рацию. На первую сводку тотчас пришел запрос:
«Где находитесь?»
Повторили. И снова:
«Где!!!»
— Что они, пьяные? — разозлился Жданов. — Сто раз повторять будем?
— Они нас, пожалуй, за пьяных считают, — заметил Беляев. — Как работать?
— Переходи на открытый текст!
Это было страшно рискованно. Жданов прекрасно понимал, что его сводку непременно услышат и враги. Но шифра для морской терминологии у разведчиков не было. Цифры-буквы, знакомые двум радистам, только сбивали с толку. Радист, который находился в дивизии, думал, что ошибается, принимая неожиданный текст.
Беляев перешел с ключа на микрофон, как следует обругав дружка:
— Русского языка не понимаешь? На корабле, понял? Принимай!
Приказ пришел не сразу. Работала мощная радиостанция корабля, сводку разведчиков приняли и в высоких штабах. Начались уточнения-всё, что передавал Жданов, было неожиданным.
Вскоре над фьордом, сменяя друг друга, повисли наши самолеты, чтобы закрыть в него вход вражеским кораблям. Но низкий туман зацепился в скалах, летел косматыми клочьями над водой, и летчики не могли точно сориентироваться. Самолеты, пикируя с высоты, низко проносились над тральщиком. Бомб они не бросали, но у разведчиков сжималось сердце. «Сейчас, вот сейчас ударят…» Они изо всех сил размахивали руками и даже кричали:
— Ребята, мы свои!
Туман все сгущался, наползли сумерки. Наконец пришел приказ: забрать корабельную документацию и срочно идти навстречу своим.
Бумаги выгребли из сейфов. Их набралось на два вещмешка. Карты Жданов взял себе.
Разведчики уже спустили шлюпку, как вдруг услышали вдали шум мотора. Он нарастал. Но свои или чужие? Срочно зажгли дымовые шашки.
— Все в лодку! — приказал Жданов и повернулся к Белозерову: — Дай раза два из пушки!
Белозеров стремглав бросился на корму. Грохнул один выстрел, другой. И тотчас у борта вздыбилась вода. Шлюпку подкинуло, разведчиков окатило ледяным потоком.
— Белозеров, назад!
Разведчик соскользнул в лодку по веревке. Жданов отмахнул ее ножом:
— Давай!
Ударили весла. В лодке тоже зажгли дымовую шашку. Она зашипела, выпуская невидимые в темноте едкие клубы. Они заполнили теснину.
Небо прочертили ракеты, но густая завеса скрыла разведчиков. Орудия ударили еще несколько раз, и багряный шар вспыхнул в фьорде, разгораясь все ярче.
— В баки попали. Живей, ребята!
К берегу пристали неудачно. Лодка стукнулась в каменную стену, круто подымающуюся из воды.
— Белозеров, пошел! — И разведчик, зацепившись за выступ скалы, перепрыгнул на нее.
Вскоре сверху послышался голос:
— Веревку мне!
Беляев закинул ему конец. На ощупь, впотьмах, Белозеров отыскал небольшую площадку. За ним на нее взобрались все. Дальше, в проломе, виднелся кусок неба и одинокая тусклая звезда. Из пролома тянуло холодом. Здесь можно было пройти. Разведчики остановились, тесно прижавшись друг к другу.
Страшной силы удар вдавил их в скалы. Опалило горячей воздушной волной. Невидимый в дыму корабль прошел рядом, покружился немного по фьорду. Вскоре стук мотора и шум винтов стали удаляться.
— Теперь нас уже искать нипочем не будут, — спокойно сказал Жданов. — Теперь мы вроде бы утопленники. Молодец, Белозеров, здорово свое дело сделал.
— Это какое же? — удивился разведчик. В темноте он не видел лица старшего лейтенанта, но по голосу чувствовал, что тот улыбается.
— Стрелял, говорю, здорово. Я ведь что решил: артиллерист ты никакой, наверняка в божий свет как в копеечку жахнешь. Нипочем тебе даже близко не попасть. И наши сразу поймут — пехота в лице Белозерова у морского орудия стоит. А немцы тебя не знают. Они решат, что вроде бы всерьез по ним стреляют, и ответят огнем.
— Н-да, — обескураженно протянул Белозеров. — И вы здорово рассчитали, и я, выходит, здорово… Только оно что-то по-разному получается.
— Ничего, дружище! — Старший лейтенант крепко обнял бойца. — Все как надо получилось… Слышите?
Будто совсем рядом, глухо ворчал прибой. Но открытое море было далеко, в фьорде не раздавалось ни всплеска.
— Камни гудят, — сказал Жданов. — Бой приближается. Это наши идут!
И еще пережили один незабываемый день разведчики. С бойцами своей дивизии они сошлись близ Печенги. Вся группа была в сборе. Паньков и Туров далеко от берега не ушли. Они ждали своих — либо с одной, либо с другой стороны.
Комдив встретил разведчиков на окраине еще горящего города. Он вышел из машины — в кожанке, теплой ушанке. Крепко пожал руки и сразу потребовал:
— Карты!
Взглянул на них, улыбнулся разведчикам:
— Молодцы! Какие же вы молодцы, если б знали! — и приказал шоферу: — Срочно в штаб флота.
— А вы? — спросил шофер.
Комдив только рукой досадливо махнул:
— Быстрее!
На «виллисе», сидя чуть ли не друг на дружке, мчались с ветерком. Шофер сигналил беспрестанно. Вся дорога была забита пехотой, повозками, но регулировщики как-то узнавали генеральскую машину и взмахами флажка расчищали ей дорогу.
Близ плавбазы флота к разведчикам присоединился морской офицер. По его знаку машина выехала к причалу, и тотчас с корабля на рейде одно за другим ударили два орудия.
— Наш морской салют! — пояснили разведчикам. — За каждый потопленный корабль.
— Скажи пожалуйста, все точно! Как в газете! — удивился Белозеров. — А я читал, что есть у вас еще одна традиция… Вот она бы нам в самый раз.
— Все будет! — пообещал моряк. — Но сперва карты!
Разведчики сдали карты, документы. Им дали выспаться, назавтра они попарились так, что кожа чуть ли не пузырями пошла… А вечером их снова пригласили на плавбазу.
Когда все сели, дверь открылась, и кок торжественно внес блюдо с жареным поросенком.
— С корочкой! — чуть не застонал Белозеров. — Я же читал! Вот это традиция!
По той же самой традиции было к поросенку и кое-что другое. Через час Белозеров уже выбрался из-за стола и лихо колотил на ложках «Яблочко». Сам черт ему был не брат — что адмирал, что ефрейтор. Адмирал улыбался и говорил Жданову:
— Золотые у тебя парни!
— Хорошие, — вежливо соглашался старший лейтенант…
Утром разведчики уезжали. Их провожали офицеры.
— В Киркинес! — сказали шоферу. — Прямой дорогой!
— Мы эту дорогу знаем. Бывали! — Герой Советского Союза Жданов улыбнулся и, подмигнув морякам на прощанье, воскликнул: — Пехота! Полный вперед!
А кавалер орденов Славы всех степеней Белозеров уткнулся в «Правду» и только головой покачивал:
