это впервые, и никогда больше не будет!
— Перестань говорить глупости!
— Все меня бросили. Отец от меня отказался, в лучшем случае он помнит, что когда-то сделал меня. Даже ты, с тех пор как у меня появилась эта квартира, считаешь, что избавилась от меня.
— Я просто хотела бы, чтобы ты научилась сама решать свои проблемы, быть независимой.
— Черт, ты просто дура!
В дверь звонят, это пришел консьерж с высокой брюнеткой, он спрашивает:
— Все в порядке?
— Да нет, не очень.
Он входит в комнату, видит весь этот разгром, подходит к Лоре, кладет ей руку на плечо. Я говорю себе, что даже он нежнее меня.
Не нужно доводить себя до такого состояния, Лора!
— Он хочет бросить меня.
— Что делать, такое случается со всеми, это еще не причина…
Он отводит меня в сторону и тихо спрашивает:
— Там полиция внизу, что им сказать?
— Не знаю.
— Они не нужны?
— Да нет.
— Тогда я скажу, что они могут уйти.
— Нужно только извиниться, что им пришлось зря проездить.
— Их вызвала эта девица. Она сама из полиции, живет в крыле напротив… Она видела Лору, когда та хотела выпрыгнуть из окна, ну и вызвала своих коллег.
— Она правильно поступила.
Ладно, пойду скажу, что они могут уехать.
Я вижу в дверях фигуру Марка. Он делает несколько шагов в комнату, обнимает Лору. Я уверяю его, что все уже почти в порядке, и он уезжает.
— Одевайся, Лора, мы уходим отсюда.
— Я хочу немного прибраться. — Она начинает собирать осколки стекла, плачет, приговаривая:
— Моя красивая пепельница…
— Мы уходим немедленно, одевайся!
Опять звонок в дверь: это полицейские.
— Что-то не так, месье? — Я начинаю объяснять, извиняюсь за то, что зря их побеспокоили. Они просят меня показать документы, смотрят бумаги Лоры, что-то записывают.
— Вы хотите, чтобы вас отвезли в больницу, мадемуазель?
— Нет!
— Но это лучшее, что можно сейчас сделать.
— Если она не хочет, силой мы увезти ее не можем.
Они уходят, и я закрываю входную дверь — в который уже раз.
Мы выходим из квартиры, спускаемся вниз. Лора держит на поводке обезумевшего Мориса. Решетка уже закрыта, и консьерж дает мне ключ. Лора присаживается на бордюр и плачет, мимо нее идут ребята с мотоциклами, один из них спрашивает:
— Что-то случилось, Лора?
Я сажаю Лору в машину, открываю решетку и отношу ключ охраннику.
В наступившей ночи мы выезжаем на кольцевую дорогу и едем на юг. Пробка. Я решил отправиться домой, но не знаю, смогу ли выдержать общество Лоры еще несколько часов. Внезапно она произносит:
— Все будет очень плохо, я чувствую. Она какая-то опустошенная, сломленная, а у меня раскалывается голова.
— Я отвезу тебя к матери.
— Я хотела бы, чтобы ты сказал мне, любишь ли ты меня хоть немножко.
— Да, думаю, что люблю.
— Ты даже представить себе не можешь, какое это счастье для меня — твои слова. Ты ведь в первый раз мне это говоришь.
— Я скажу тебе кое-что еще, Лора. Если по твоей милости я никогда больше не увижу Джамеля, если он не перезвонит сегодня вечером, между нами все будет кончено.
— Он позвонит.
— Ты не должна была ничего ломать, для меня было очень важно то, что между нами происходило.
— Я не поняла, надо было сказать.
— Сказать? Тебе? Да ты не могла пережить самого факта его существования!
— Если бы я знала, что это так важно для тебя, никогда бы не пришла.
— Ты врешь, если бы ты знала, было бы еще хуже… Если, конечно, может быть хуже… Сэми ни разу не дал мне того, что Джамель давал двадцать раз на дню.
— Сэми всегда было на тебя наплевать, я же тебя предупреждала.
— Тебе очень нравилось так говорить. Я и без тебя прекрасно знал, что из себя представляет Сэми.
— Но он тем не менее здорово тобой попользовался… Я даю тебе все, и ты меня выбрасываешь, я ничего не понимаю, я чувствую себя дурой, девчонкой…
— Мне нужен был Джамель.
— Он позвонит, ты ему тоже нужен.
Я останавливаюсь на улице Бломе, подаю немножко назад, чтобы пропустить слепого, идущего по пешеходному переходу. Лора нажимает на кнопку домофона — мать отвечает. Слава Богу, она дома, и я чувствую невероятное облегчение. Лора говорит, что хотела бы переночевать у нее. Я иду к машине за собакой, а Лора хочет купить какую-нибудь книгу в магазине напротив. Она просит меня помочь ей выбрать — что-нибудь, что я хотел бы, чтобы она прочла. Я не знаю, что посоветовать, у меня в голове нет ни одной идеи, поэтому почти наугад протягиваю ей томик Поля Боулза. Она платит.
Я целую Лору в обе щеки, потом легонько в губы. Она идет к подъезду, а я к машине, мы машем друг другу на прощание.
Повсюду пробки, и я добираюсь до дома больше часа. На автоответчике нахожу послание от Джамеля. Он должен перезвонить мне, а я даже не знаю, хочу ли видеть его. В конце концов я решаю принять ванну.
Звонит телефон: это Джамель, он очень доволен проведенным днем. Он спрашивает:
— Что ты делаешь?
Я должен был бы крикнуть ему: «Приходи немедленно!» — но я просто роняю:
— Не знаю, ничего, а ты? — Джамель отвечает, что хотел бы устроить праздник для нас, он у Сен- Мишеля и может приехать.
— Как ты доберешься?
— Пусть тебя меньше всего волнует марка моего велика!
— Но…
— Но что?
— Ничего.
— Но ты ведь сказал!
— Я жду тебя, приезжай. Через сколько ты будешь?
Тон Джамеля изменился, стал холодным, почти жестким.
— Не знаю. — И он вешает трубку.
