полшага,В мороз укройся рубищем юрода,Роскошной жертвой превзойди врага,Грозят тюрьмой – просись на гильотину,Грозят изгнаньем – загодя беги,Дай два рубля просящему полтинуИ скинь ему вдогонку сапоги,Превысь предел, спасись от ливня в море,От вшей – в окопе. Гонят за Можай —В Норильск езжай. В мучении, в позоре,В безумии – во всем опережай.Я не просил бы многого. Всего-то —За час до немоты окончить речь,Разрушить дом за сутки до налета,За миг до наводнения – поджечь,Проститься с девкой, прежде чем изменит,Поскольку девка – то же, что страна,И раньше, чем страна меня оценит,Понять, что я не лучше, чем она;Расквасить нос, покуда враг не тронет,Раздать запас, покуда не крадут,Из всех гостей уйти, пока не гонят,И умереть, когда за мной придут.
ТРИ ПРОСЬБЫ
1
О том, как тщетно всякое слово и всякое колдовствоНа фоне этого, и другого, и вообще всего,О том, насколько среди Гоморры, на «чертовом колесе»,Глядится мразью любой, который занят не тем, что все,О том, какая я немочь, нечисть, как страшно мне умиратьИ как легко меня изувечить, да жалко руки марать,О том, как призрачно мое право на воду и каравай,Когда в окрестностях так кроваво, – мне не напоминай.Я видел мир в эпоху распада, любовь в эпоху тщеты,Я все это знаю лучше, чем надо, и точно лучше, чем ты,Поскольку в мире твоих красилен, давилен, сетей, тенетЯ слишком часто бывал бессилен, а ты, я думаю, нет.Поэтому не говори под руку, не шли мне дурных вестей,Не сочиняй мне новую муку, чтобы в сравненье с нейЯ понял вновь, что моя работа – чушь, бессмыслица,хлам;Когда разбегаюсь для взлета, не бей меня по ногам.Не тычь меня носом в мои болезни и в жалоб моихмокреть.Я сам таков, что не всякой бездне по силам в меня смотреть.Ни в наших днях, ни в ночах Белграда, ни в той, ни в этойстранеНет и не будет такого ада, которого нет во мне.
2
О, проклятое пограничье,Чистота молодого лба,Что-то птичье в ее обличье,Альба, Эльба, мольба, пальба —Все я помню в этом хваленом,Полном таинства бытии.Ты всегда железом каленымЗакреплял уроки свои.Ни острастки, ни снисхожденьяМне не надо. Я не юнец.Все я знал еще до рожденья,А теперь привык наконец.И спасенья не уворую,И подмоги не позову —Чай, не первую, не вторую,Не последнюю жизнь живу.Но зачем эта страсть к повторам?Как тоска тебя не беретОт подробностей, по которымМожно все сказать наперед!Нет бы сбой, новизна в раскладе,Передышка в четыре дня —Не скажу «милосердья ради»,Но хотя б перемены для.Как я знаю одышку года,Вечер века, промозглый мрак,Краткость ночи, тоску ухода,Площадь, башню, вагон, барак,Как я знаю бессилье слова,Скуку боя, позор труда,Хватит, хватит, не надо снова,Все я понял еще тогда.
3
Аргумент, что поделать, слабый:С первой жертвой – почти как с бабой,Но быстрей и грязней,Нежели с ней.Как мы знаем, женское телоСладко и гладко,Но после этого делаГнусно и гадко.Так и после расстрела,Когда недавно призванный рядовойИзучает первое в своей биографии телоС простреленной головой.Дебютант, скажу тебе честно:Неинтересно.Так что ты отпустил бы меня, гегемон.* * *Тоталитарное лето! Полурасплавленный глазСливочно-желтого цвета, прямо уставленный в нас.Господи, как припекает этот любовный догляд,Как с высоты опекает наш малокровный разлад!Крайности без середины. Черные пятна теней.Скатерть из белой холстины, и георгины на ней.Все на ножах, на контрастах. Время опасных измен —И дурновкусных, и страстных, пахнущих пудрой«Кармен».О классицизм санаторный, ложноклассический сад,Правильный рай рукотворный лестниц, беседок, дриад,Гипсовый рог изобильный, пыльный, где монстр бахчевойЛьнет к виноградине стильной с голову величиной.Фото с приветом из Сочи (в горный пейзаж при ЛунеВдет мускулистый рабочий, здесь органичный вполне).Все симметрично и ярко. Красок и воздуха пир.Лето! Просторная арка в здании стиля вампир,В здании, где обитают только герои труда —Вскорости их похватают и уведут в никуда,Тем и закончится это гордое с миром родство,Краткое – так ведь и лето длится всего ничего.Но и беспечность какая! Только под взглядом отца!В парках воздушного рая, в мраморных недрах дворца,В радостных пятнах пилоток, в пышном цветенье садов,В гулкой прохладе высоток пятидесятых годов,В парках, открытых эстрадах (лекции, танцы, кино),В фильме, которого на дух не переносишь давно.Белые юноши с горном, рослые девы с веслом!В схватке с любым непокорным жизнь побеждает числом.Патерналистское лето! Свежий, просторный Эдем!Строгая сладость запрета! Место под солнцем, под темВсех припекающим взглядом, что обливает чистюльЖарким своим шоколадом фабрики «Красный Июль»!Неотменимого зноя неощутимая боль.Кто ты? Тебя я не знаю. Ты меня знаешь? Яволь.Хочешь – издам для примера, ежели ноту возьму,Радостный клич пионера: здравствуй, готов ко всему!Коитус лени и стали, ласковый мой мезозой!Тучи над городом встали, в воздухе пахнет грозой.Сменою беглому маю что-то клубится вдали.Все, узнаю, принимаю, истосковался. Пали.* * *О какая страшная, черная, грозоваяРасползается, уподобленная блину,Надвигается, буро-желтую разевая,Поглотив закат, растянувшись во всю длину.О как стихло все, как дрожит, как лицо корежит,И какой ледяной кирпич внутри живота!Вот теперь-то мы и увидим, кто чего можетИ чего кто стоит, и кто из нас вшивота.Наконец- то мы все узнаем, и мир поделен —Не на тех, кто лев или прав, не на нет и да,Но на тех, кто спасется в тени своих богаделен,И на тех, кто уже не денется никуда.Шелестит порывами. Тень ползет по газонам.Гром куражится, как захватчик, входя в село.Пахнет пылью, бензином, кровью, дерьмом, озоном,Все равно – озоном, озоном сильней всего.
КОНЕЦ СЕЗОНА
1
До трех утра в кафе «Чинара»Торгуют пловом и ухой,И тьму Приморского бульвараЛисток корябает сухой.И шелест лиственный и пенный,Есть первый знак и главный звукНеумолимой перемены,Всю ночь вершащейся вокруг.Где берег противоположныйЛежит цепочкой огневой,Всю ночь горит маяк тревожный,Вертя циклопьей головой.Где с нефтяною гладью моряБеззвездный слился антрацит — Бессоннице всеобщей вторя,Мерцает что-то и блестит.На рейде, где морская ваксаКишит кефалью, говорят,Вот-вот готовые сорваться,Стоят «Титаник» и «Варяг».Им так не терпится, как будтоНаш берег с мысом-близнецомСомкнутся накрепко, и бухтаПредстанет замкнутым кольцом.
