— Если бы я только знал! Если б он только сказал про эти проклятые суда, я бы все понял! Никогда не буду больше полагаться на собственные суждения… никогда! А корабли у вас неплохие. Фил Эрхард, уж он- то знает…
— Рад, что у меня есть такая солидная рекомендация. Эрхард уже капитан «Сан Хосе». Так вот к чему я клоню: не отдали бы вы мне Дэна на год-два? Может, из него выйдет старший помощник. Вы бы доверили его Эрхарду?
— Но ведь мальчишка еще совсем зеленый… Вы очень рискуете.
— Кое-кто этого не побоялся и сделал для меня гораздо больше.
— Не в этом суть. Послушайте, не буду особенно расхваливать Дэна, потому что он моя плоть и кровь. Одно дело Отмели, а другое — океан, уж я — то знаю. Но он парень смышленый. Умеет править судном, как никто из его сверстников, можете мне поверить; и вообще морское дело у нас в крови. Беда только в том, что он чертовски слаб в мореходстве.
— Этим займется Эрхард. Может, он один или два рейса послужит юнгой, а потом мы дадим ему работу посложнее. Этой зимой он побудет с вами, а к весне я пришлю за ним. Правда, Тихий океан далеко, и…
— Ерунда! Мы, Тропы, живые или мертвые, разбросаны по всему белу свету и по всем морям, какие только есть на земле.
— Но я хотел бы, чтобы вы поняли — я говорю совершенно серьезно, — что стоит лишь вам захотеть увидеться с ним, дайте мне знать, и я позабочусь об этом. Вам это не будет стоить ни цента.
— Не желаете ли вы пройтись со мной и поговорить с моей старухой? А то я так здорово промахнулся, что уж сам себе не верю.
Перед белым с синей канвой домиком Тропа стояла старая лодка, в которой росли настурции. Они вошли в большую, комнату, похожую на музей морских трофеев, В ней сидела крупная женщина, молчаливая и печальная, с затуманенным взором, какой бывает у тех, кто подолгу вглядывается в морскую мглу, ожидая возвращения любимых. Чейн повторил ей свое предложение, и она нехотя дала согласие.
— Мы каждый год теряем сто человек из одного только Глостера, мистер Чейн, — сказала она. — Сто юношей и мужчин, и я стала ненавидеть море, как живое существо. Не для людей создал его бог. Ваши корабли, как я поняла, совершают рейсы туда и обратно? Они возвращаются прямо домой?
— Настолько прямо, насколько позволяют ветры. И я учредил премию за скорость. Чайный лист ведь в море портится.
— Когда он был малышом, он, бывало, все играл в продавца магазина, вот я и думала, что он пойдет по этой линии. Но как только он научился грести, я поняла, что мне это не суждено…
— На них прямые паруса, мать, и они хорошо оснащены и сделаны из металла. Вспомни письма Фила, что тебе читала его сестра.
— Мне не приходилось уличать Фила во лжи, но он слишком увлекающийся человек, как все, кто выходит в море. Если Дэн вам подходит, мистер Чейн, пусть себе идет… что я могу поделать.
— Она презирает океан, — пояснил Диско, — а я… я не очень-то знаком с разными манерами, а то поблагодарил бы вас как следует.
— Мой отец… старший брат… два племянника… и муж сестры, — проговорила она, уронив голову на руки. — Стали бы вы любить того, кто забрал всех их?
Чейн почувствовал облегчение, когда появился Дэн, который от восторга не мог найти слов благодарности. И в самом деле, предложение Чейна означало прямую и верную дорогу к тому, о чем он мечтал. Но прежде всего Дэну виделось, как он несет вахту на капитанском мостике и вглядывается в далекие гавани.
Миссис Чейн тем временем беседовала наедине с неразговорчивым Мануэлем по поводу спасения Гарви. Ей показалось, что денег он не жаждал. Когда она прямо спросила его об этом, он согласился лишь на пять долларов, на которые собирался что-то купить своей девушке.
— Зачем мне деньги, когда у меня есть свои на еду да на курево! А, вы все равно дадите? А? Что? Тогда давайте, только не так. Дайте, что вам не жалко, ему.
И он познакомил миссис Чейн со священником-португальцем, у которого был длиннющий список несчастных вдов. Поначалу этот священник не очень пришелся по душе миссис Чейн, так как она принадлежала к другой церкви, но потом она даже стала уважать этого смуглого полного человечка.
Верный сын церкви, Мануэль присвоил себе все благословения, которыми ее осыпали за доброту.
— Теперь я спокоен, — сказал он. — Все мои грехи отпущены на полгода вперед, — и тут же отправился покупать косынку для своей нынешней возлюбленной и завоевывать сердца всех остальных.
Солтерс с Пенном уехали на время на Запад, не оставив своего адреса. Солтерс опасался, как бы эти миллионеры с их никчемным салон-вагоном не стали проявлять излишнего интереса к его приятелю. Пока горизонт не очистился, он счел за благо посетить своих родственников, живущих в глубине континента.
— Никогда не поддавайся богачам, — твердил он Пенну в поезде, — или я разобью эту шашечную доску о твою голову. Если ты опять забудешь свое имя — а зовут тебя Прэтт, — помни, что о тебе заботится Солтерс Троп, и не сходи с места, пока я не вернусь за тобой. Как сказано в писании, держись подальше от тех, чьи глаза заплывают жиром.
Несколько лет спустя в другом конце Америки по извилистой улице, по обеим сторонам которой стояли богатые особняки, сделанные из дерева с имитацией под камень, шел сквозь липкий туман молодой человек. Он остановился у ворот из кованых железных прутьев, а в это время верхом на прекрасной лошади к нему подъехал другой молодой человек.
— Привет, Дэн!
— Привет, Гарв!
— Ну, что из тебя получилось?
— Из меня вышло то, что называется вторым помощником. Ну, а ты, наконец, разделался со своим распрекрасным колледжем?
— К этому идет. Следующей осенью начинаю заниматься делом.
— То есть нашими кораблями?
— Совершенно верно. Смотри, доберусь я до тебя! Вы у меня там все попляшете!
— Что ж, рискнем, — сказал Дэн, приветливо ухмыляясь, а Гарви слез с лошади и предложил зайти в дом. — Для этого я и приехал. Слушай, а где наш доктор? Когда-нибудь я утоплю этого черта со всеми его предсказаниями и прочим!
Из тумана послышался тихий, торжествующий смех, и бывший кок шхуны «Мы здесь» подошел к лошади и взял ее под уздцы. Он никого не подпускал к Гарви и лично выполнял все его пожелания.
— Темень как на Отмелях, верно, доктор? — милостиво сказал Дэн.
Но черный, как уголь, кельт со способностями пророка не счел нужным отвечать, прежде чем не похлопал Дэна по плечу, и только тогда в двадцатый раз прокаркал ему в ухо свое старое, старое пророчество:
— Хозяин — слуга, хозяин — слуга. Помнишь, Дэн Троп, что я сказал? Тогда, на «Мы здесь»?
— Что ж, не стану отрицать, пока что дело обстоит именно так, — сказал Дэн. — Отличная была шхуна, и я так или иначе ей очень обязан… Ей и отцу…
— И я тоже, — сказал Гарви Чейн.
Всеволод Ревич
НА ЗЕМЛЕ И В КОСМОСЕ
Данный обзор, как и предыдущие, не претендует на исчерпывающую полноту, но все же большинство
