— Господи, в самом деле? Видно, я сосчитала и того, который приходил к ней из-за страховки.
— Да?
— Однажды вечером я с ним столкнулась, когда возвращалась из церкви. Он так рассыпался в извинениях, что я не могла ей об этом не сказать.
— Почему же вы тогда не сказали об этом и мне?
Мисс Генри почувствовала перемену в его тоне и удивленно подняла брови.
— Вы меня спрашивали о регулярных посетителях. Этот же появился всего пару раз.
— Она говорила, от какой он фирмы?
— Кажется, Общества Святой Троицы. Может так быть?
— Это он, мисс Генри?
— Я без очков…
— Взгляните, пожалуйста, повнимательнее.
— Пожалуй, это он. Узнаю форму головы. Это?..
— Френсис, Леон Френсис.
— Красивое имя. Вы его ищете?
— Мисс Генри, я уже сказал вам, как мне жаль, что мы вас перепугали. Поверьте, мы сделали это неумышленно.
— Знаете, самое страшное было, когда музыка смолкла. Ребекке и мне показалось, что мы слышим её голос.
— В этом месте не раздалось ни звука.
— Ну конечно, это глупо. Ведь её никогда не было слышно, из-за нас она всегда затягивала большую бархатную штору.
— Мы все совершаем ошибки, мисс Генри, — сказал Крамер, подавая ей руку и провожая, как настоящую даму, до дверей кухни.
Что сравнится с прогулкой у реки, особенно летом! Куда ни глянь, повсюду кипит любовь!
Тут, видно, Муса совершил ошибку, слишком громко вздохнув, и рослый чернокожий любовник заметил его со своей раскоряченной позиции в высокой траве.
— Ах ты козел! Ну подожди!
Муса, однако, предпочел не ждать и смылся, угодив при этом в новые неприятности.
— Тебе чего, кули чертов? — рявкнул бродяга, перекладывавший рубашки в чемодане, на который тот наткнулся.
— Тысячу извинений! У меня ужасно болит живот, господин! — и он пустился в сторону кустов.
— Ты что, штаны обделал? — лоточник презрительно расхохотался, а его напарник, мочившийся за деревом, ухмыльнулся в ответ.
— Знаешь что, Клайв? Он, видно, добавил в карри немного жиру со своих волос.
Шутка им обоим очень понравилась. Муса тоже заставил себя хихикнуть.
— Что тут смешного, кули?
— Каков нахал! Проучим его, а?
Первый бродяга захлопнул чемодан и щелкнул замками.
— Не стоит с ним связываться именно сейчас, Стив, — и опять заржал.
Стив поднял камень.
— Ну, так получай, козел!
Промазал он на метр с лишним, но Муса, хромая, припустил пока не скрылся в кустах. И там ему сделалось плохо. Он долго сидел неподвижно, потом полез за платком, выронив при этом полученную в полиции фотографию. Увидев её, снова встал. Ведь он совсем забыл, что ему платят за борьбу с преступностью в Трекерсбурге. Любой преступностью. А рубашки в чемодане были в целлофановых пакетах. Нераспечатанных.
Зонди добрался до Барнато Стрит, так и не сняв белый шоферский пыльник. Боб Перкинс уже собрался уходить.
— Ну, я получил настоящее удовольствие, — говорил он, спускаясь с крыльца с магнитофоном в руке. — Разумеется, лейтенант, я с удовольствием пройдусь пешком, тут недалеко. И большое спасибо.
Крамер кивнул ему на прощание.
— Ну, парень, нашел то, что нам нужно?
Зонди, ухмыляясь, вошел за ним следом в дом.
— Шофер Треншоу — просто ненормальный. Испугался, что я хочу лишить его места.
— Так что, съездил впустую?
— Да нет же, я ему сказал, что мой хозяин — доктор, а живу я над гаражом, он успокоился и дальше выложил все как есть.
— Хорошо. А материал из редакции?
— Первоклассный.
— Мы тут тоже времени даром не теряли.
— Вышло, шеф?
— Погоди. Все ложится одно к одному. Мисс Ле Руке явно была связана с какой-то бандой шантажистов. Садись и слушай.
Зонди выбрал кушетку и с наслаждением развалился.
— Начнем с ленты. Мы её испытали на мисс Генри и служанке. Те с перепугу решили, что явилось привидение. — Он довольно хмыкнул. — Ленту эту ставили по вечерам, когда приходили те мужчины. И ещё одно: длится она ровно час, как утверждает Перкинс. Мужчины были здесь каждый по часу.
— Она работала прямо как на конвейере, шеф.
— Плата по таксе? Десять рандов в час, по словам сержанта Ван Ниекерка. Еще он сказал по телефону, что заканчивает список торговцев электроорганами, но теперь это теряет смысл.
— Почему, шеф?
— Никто из них и не думал заниматься музыкой. Как могли бы объяснить дома, что, несмотря на уроки, играть так и не научились?
— Тот шофер, с которым я говорил, утверждал, что дважды в неделю его хозяин по вечерам брал машину сам.
— Почему, не сказал?
— Да. Мистер Треншоу говорил, что сидя за рулем, получает удовольствие. Он ему верит.
— Ну, а почему бы не верить? Но не думаю, что девушку он держал бы только для себя. Какого он роста?
— Скорее среднего, вроде сержанта Ван Ниекерка или Перкинса. Пожалуй, он здесь встречался с теми, кто стоит за всем этим делом. Вероятно, у них несколько девиц типа Терезы Ле Руке. Такой тип девиц легко предложить любителям порезвиться. Жены обеспечили их деньгами, но при этом смертельно надоели. Нужно бы тебе видеть их по субботам на скачках — такие дамы, куда там, но как подойдут к жеребцу, так даже в дрожь бросает.
Зонди цокнул языком, чтобы показать, как он шокирован.
— Да, полагаю, девиц должно быть несколько — банда-то серьезная. Записав эту ленту, они облегчили нам дело. Полагаю, стоит присмотреться к прочим преподавательницам музыки в Треккерсбурге — тут что-то вроде массажных салонов, только лучше замаскировано.
— Знаете, кто Треншоу по профессии?
— Выкладывай.
Крамер внимательно изучил добытую Зонди информацию и присвистнул.
— «Протез электроникс»! Так вот откуда эта лента!
Зонди блеснул своей памятью.
— «Советник Треншоу прошел долгий путь от своей первой должности монтер радиосвязи в Претории. Тогда ему было только девятнадцать и он учился в вечерней школе».
— Долгий путь? Это уж точно, а тут вспомнил свои старые навыки.
