- Теперь вы, конечно, спросите себя, что тут нового. И я могу сказать вам, что это в общем и целом благоприятные новости для «Листка».
В голосе Шнайдера был тот сладковатый звук, который изливали арабские торговцы на восточном базаре, когда хотели что-то втюхать туристу. Бергманн не мог себе даже и представить, какие новости могли бы быть связаны с Гансом Вайгертом, чтобы они заработали эпитет «благоприятные». Все же, в конце концов, он сидел напротив Ганс-Йорга Шнайдера. И потому он остерегался вы-сказываться таким образом. Банкир и без того не оставил ему времени на это.
- Господину Карлссону и его людям удалось добиться успеха. Они выследили Вайгерта.
Бергманн чуть не поперхнулся своим кофе. Вот этого как раз и не хватало! Он уже видел это перед собой: арест, процесс, скандал. И в этом скандале имя «Листка» также упоминалось бы, слишком часто, вероятно. Для него было бы куда милей, если бы Вайгерт навсегда оставался пропавшим.
- Я по вашей реакции понял, что вы совсем не рады этой новости. Я вас пони-маю. На вашем месте я точно так же был бы озабочен из-за славы своего пред-приятия, если бы один из моих сотрудников оказался впутан в процесс по делу об убийстве. Но я обещал вам благоприятное. Все указывает на то, и господин Карлссон может это вам подтвердить, что подозрение против вашего журналиста испарилось.
Постепенно для Бергманна это становилось уже чересчур. Может, его считали полным идиотом? Он никогда всерьез не верил, что Вайгерт действительно со-вершил оба убийства в Вевельсбурге. Кирпичи в карманах мадам Мартен, о которых говорилось в полицейском отчете, были для него достаточным знаком. Нет, эти убийства шли на счет его братьев. У него кружилась голова, когда он думал об этом. Естественно, гуманность и толерантность должны были защищаться иногда и такими методами тоже. Но то, что как раз он вдруг оказывался в близости этого... Бергманна бросало то в жар, то в холод. Что планировал теперь Шнайдер? Ответ последовал быстро.
- После того, как подозрения против Ганса Вайгерта теперь рассеялись, было бы в интересах всех, как я думаю, если бы он мог снова вернуться в «Листок». Или я в этом ошибаюсь?
Резкость, которую приобрел теперь голос Шнайдера, а также его взгляд разъясняли, что он высказал не вопрос, а приказ, который не терпел возражений. В своей нервозности Бергманн, пожалуй, этого не заметил.
- Но вы же не можете требовать от меня, чтобы я снова принял Вайгерта? Я думаю...
Банкир резко перебил его.
- Мы уважаем ваше мнение, господин доктор. Но я думаю, что есть интересы, которые важнее ваших. Вы же знаете об этом, не так ли?
Шнайдер склонился вперед и уставился на главного редактора. Теперь только Бергманн понял, насколько серьезно имел это в виду его собеседник. Но что было причиной для этого? Если бы ему хотя бы сообщили о причинах такого решения в более высоких градусах! Он больше не хотел, чтобы с ним так бес- церемонно обращались. Он же был, в конце концов, главным редактором «Листка»!
- Почему... Я имею в виду, почему все же ситуация так изменилась?
- Я уже сказал вам: подозрения против Вайгерта больше не возможно поддерживать.
Шнайдер не хотел говорить больше. Теперь это было ясно. И если банкир вел себя так резко, значит, он, конечно, знал, что его поддерживают. Бергманну не оставалось ничего другого, пожалуй, кроме как согласиться. Он не мог позволить себе конфликт со Шнайдером, даже, если бы он действительно этого хо- тел.
- Я на самом деле должен снова принять Вайгерта на работу?
- Именно так.
- Люди ООН все же еще не установили контакт с ним?
Бергманн посмотрел на Карлссон, который все время молчал. Но ответил Шнайдер.
- Это как раз то, о чем мы хотим попросить вас, прежде всего. Мы знаем, где он находится. И нам очень хотелось бы, чтобы вы передали ему ваше предложение. Но сначала, тем не менее, господин Карлссон обменяется парой слов с Вайгертом.
Бергманн вздохнул. У него больше не было выхода.
- Хорошо. У вас есть его номер?
Только теперь Олаф Карлссон подключился к разговору.
- Да.
Он встал и потянулся к телефону на письменном столе Бергманна.
- Вы позволите?
- Конечно.
Карлссон набрал номер. Через несколько секунд на экране появилась голова Клаудии Аполлонио.
- Алло!
- Добрый день, госпожа Аполлонио.
- С кем имею честь?
- Меня зовут Олаф Карлссон из World Intelligence Service.
Клаудия заметно испугалась.
- Мы знаем, что венский журналист Ганс Вайгерт пребывает у вас. Я очень хо-тел бы поговорить с ним. И еще скажите ему, что некоторые из моих людей следят за домом. Потому не имеет смысла, если он теперь попытается сбежать.
- Простите, вы, наверное, ошиблись. Я...
На экране было видно, как Клаудию Аполлонио отодвинули в сторону. Она протестовала. Потом появился Ганс Вайгерт. Его лицо показывало, что все надежды последних дней только что испарились.
- Я здесь. Ваших людей мы заметили еще полчаса назад. Я всегда думал, что вы работаете более профессионально.
- Мы как раз так и работаем. Эти люди там уже со вчерашнего вечера. Давайте кратко, господин Вайгерт. Мы должны сделать вам предложение, которое, как я думаю, исключительно корректно. Если вы хотите, мы откажемся от вашего ареста. Но не только это, вас также могли бы снова, отмытого от всех подозрений в убийстве, принять на работу в «Листок».
- Как мило с вашей стороны. Но вы знаете так же хорошо как я, что я и без того не имею никакого отношения к смерти Мартена и его жены. Помимо того, какой должна быть все же цена вашей человечности? Или же, например, все это безвозмездно?
- Практически да. Но, честно говоря, нам не очень бы хотелось видеть в будущем, что вы продолжаете ваши поиски в вопросах Фолькера, Гринспэна и всего, что с этим связано.
- Что делает вас настолько уверенными, что я приму ваше предложение?
- Если вы откажетесь, вы через минуту будете арестованы. И ваша подруга с вами!
- Вы хотите меня шантажировать?
- Скверное слово. Я хочу заключить с вами честную сделку.
- И как вы можете поручиться мне, что моя газета меня снова примет?
- Ваш шеф охотно сделает это. Подождите минутку.
Карлссон передал трубку Бергманну.
- Добрый день, господин Вайгерт. Мне действительно жаль, чтобы с вами посту-пили так плохо. Но я могу уверить вас, теперь, когда подозрения против вас сняты, вы можете, само собой разумеется, снова работать у нас. В конце кон-цов, у меня тогда не было никакого другого выбора, кроме как уволить вас. Вас же, все-таки, подозревали в убийстве. Но теперь, после того, как все это про-шло...
- Этот Карлссон наверняка согласовал это затыкающее мне рот решение с вами?
- Я прошу вас, господин Карлссон – это сотрудник Объединенных Наций. Он ведь не может давать «Листку» никаких указаний. Но вы, конечно, понимаете, что было бы не очень умно, если бы именно вы занялись снова теми темами, которые принесли вам так много хлопот.
Карлссон снова вступил в разговор.
- Итак, вы слышали это. Вы согласны или нет?
- Это все несколько неожиданно для меня. Я хотел бы еще раз все обдумать.
- Я не знаю, о чем тут еще можно думать. Я, пожалуй, должен еще раз объяснить вам вашу ситуацию...
Шнайдер подал Карлссону листок, так, чтобы Вайгерт не мог его видеть у себя на экране.
