знакомого? Нет, вряд ли. Мэг говорила, что он смотрел на верхние этажи дома напротив. Узнал чье-то лицо в окне? Тогда бы он помахал рукой или улыбнулся тому человеку, или отвернулся. Но он ничего такого не сделал. Он просто стоял и смотрел. Что же он увидел? А может быть, этого уже нет?
Дом напротив не представлял собой ничего интересного: аптека в подвале и маленькие магазинчики и конторы, занимающие несколько этажей. Он не был ни очень новым, ни очень старым, ни бедным, ни богатым и походил на множество других домов в этом районе. Но, по крайней мере, когда-то в нем было нечто такое, что привлекало внимание прохожих. Или это могло привлечь внимание только Амоса?
Может быть, Бэзилу не нужно с таким вниманием рассматривать фасад? Надо взглянуть на него как-то иначе? И непонятное станет понятным?
Бэзил отвел глаза, посмотрел на облака в небе, потом бросил быстрый взгляд на дом и тотчас же обратил внимание на вывеску на четвертом этаже:
Она притягивала к себе взгляд, как косо повешенная картина. Европеец, приученный читать слева направо, сначала непременно заметит вторую строчку и только потом первую. Haute Couture. Гортензия. Такая вывеска наверняка вредит делу.
В рекламе пользуются всякими способами. Пишут собственные имена с маленькой буквы, воспроизводят скоропись, используют такой шрифт, что ничего невозможно понять. Но во всем этом есть какая-то цель. Здесь же никакой цели не было. Объяснить эту небрежность можно только тем, что у Гортензии когда-то была компаньонка и ее имя стояло впереди. Потом компаньонка умерла или отошла от дела, а у Гортензии не хватило денег, чтобы переделать вывеску.
Предположим, что именно эта вывеска привлекла внимание Амоса. Чем? Именем? Или он видел вывеску раньше? Кажется, что-то вырисовывается. По знакомому имени на вывеске взгляд обычно скользит без остановки. Но если что-то изменилось, человек наверняка остановится и начнет вспоминать, что там было раньше. Наверное, пропущенное имя что-то значило для Амоса.
Бэзил не думал, что в тот вечер к Амосу вернулась память. Даже если имя и имело какую-то связь с прошлым, он мог его и не вспомнить. Но подсознание было потревожено, что, вероятно, сказалось на мыслях и чувствах. Причем, сказалось так мучительно, что Амосу потребовалось успокоительное действие алкоголя.
Бэзил медленно пересек улицу. Подобно многим людям с острым умом, он ненавидел физическую активность и не находил ничего привлекательного в драках и погонях. Лифт поднял его на четвертый этаж, и на одной из дверей Бэзил увидел точно такую же надпись, как на фасаде:
Бэзил толкнул дверь и оказался в жалкой гостиной. Черная пыль Манхэттена осела на когда-то белых стенах, на полу лежал зеленый ковер с вытоптанной посередине тропинкой. Бэзил почувствовал жалость к хозяйке претенциозной вывески: упрямая швея, несмотря на тяжелые времена, продолжает бороться с чудом массового производства.
Бэзил не успел позвонить в колокольчик, как из-за занавески вышла маленькая пожилая женщина в черном платье. На поясе у нее висели ножницы и подушечка для иголок. Увидев мужчину, женщина удивилась.
— Извините, что побеспокоил вас, — сказал Бэзил. — Я всего на минутку. Не было ли у вас много лет назад компаньонки?
— Была, и что? — резко ответила женщина, поняв, что визит не сулит ей никакой выгоды.
— Давно?
— Шесть лет назад.
— Что с ней случилось?
Бэзилу показалось, что он уже слышит, как она спрашивает: «Какое вам дело?» Но, вероятно, женщине хотелось побыстрее отвязаться от докучливого посетителя и вернуться к работе, поэтому она ответила:
— Вышла замуж и уехала в Шотландию.
Она повернулась, чтобы уйти, но Бэзил остановил ее:
— Как звали вашу компаньонку?
На этот раз женщина не стала сдерживаться:
— Чего вы хотите?
— Я ищу человека, который потерял память, и мне кажется, он был знаком с вашей компаньонкой.
— Мы тогда назывались «Гризель и Гортензия». Ее и в самом деле звали Гризель. Гризель Стюард. А меня зовут Ханна, но нам показалось, что Ханна не очень подходит для Haute Couture. Имя Гризель тоже не очень подходит, но в нем есть что-то шикарное. Может быть, потому что оно шотландское и редко встречается.
Бэзил вытащил воскресную «Таймс» с фотографией Амоса и развернул ее так, чтобы не было видно подписи.
— Вы встречали этого человека?
Женщина несколько секунд рассматривала фотографию.
— Нет. Никогда.
— Может быть, он был тогда без бороды? — спросил Бэзил и прикрыл пальцем нижнюю часть лица Амоса.
— Подождите, он случайно не актер? Мне кажется, я его видела по телевизору.
— Вполне возможно. Но меня интересует, не встречали ли вы его раньше?
— Нет. А почему вы думаете, что я должна его знать?
— Не исключено, что он был знаком с Гризель Стюард.
— Может, и был, но я никогда не видела их вместе. Гризель не очень-то зналась с мужчинами. В Шотландии у нее остался жених, и они каждую неделю писали друг другу письма.
— Последний вопрос. Вы не знаете, не было ли в жизни Гризель какого-нибудь потрясения или трагедии?
— Нет. Единственное, что огорчало нас обеих, — это то, что мы никак не могли заработать денег. Мы знали, что на шитье много не заработаешь, но ни она, ни я не умели ничего другого. Мы рассчитывали шить на заказ, найдя нескольких постоянных клиенток, но ошиблись. Теперь я занимаюсь починкой и переделкой старого.
Бэзил откланялся и вышел на улицу. Может, Амос был знаком с Гризель? Тогда он мог обратить внимание на вывеску до того, как потерял память. Гризель — имя редкое, и увидишь его нечасто. Потом, когда он уже был Амосом Коттлом, странная вывеска встревожила его, это понятно. Откуда-то из подсознания выплыло пропущенное имя и напомнило о Гризель, которая много значила в его жизни. Наверное, от воспоминаний о ней он и старался освободиться. Тогда понятно, почему на кольце стоит буква «Г». Гризель была его трагедией, и она привела его к амнезии. Пожалуй, только так можно объяснить и возбуждение Амоса, и его желание напиться после нескольких лет сурового воздержания.
Вернувшись к себе в контору, Бэзил позвонил знакомому сотруднику полиции, который занимался розыском пропавших лиц.
— Вы уже, наверное, изучили все архивы. Есть результаты?
— Никаких. Скорее всего, этот парень явился к нам на летающей тарелке.
— Кажется, у меня есть кое-какая информация для вас. Забудьте об Амосе Коттле. Представьте себе обычное исчезновение.
— Хорошо. Давайте ваши данные.
— Мужчине, которого вы ищете, около тридцати лет. У него тяжелая болезнь позвоночника. Его