леса были дикой природой. Сельская Англия, которую я в основном наблюдал из окна вагона, по сути дела, представляла собой громадный пригород, — она не была похожа на сельскую Америку. Каждый клочок земли был чьим-то хорошо ухоженным владением. Если это не была ферма, то — искусственный парк или охотничьи угодья. Даже когда я гулял по Сэссекскому побережью возле Чичестера, который расположен довольно далеко от Лондона, мне постоянно попадались на глаза домики, и меня угнетало чувство, что человечество и цивилизация просто давят на меня со всех сторон. Сельская местность, конечно, обладала своим очарованием, но мне не хватало дикости и пустынности, которые, на мой взгляд, являются признаками «истинной» сельской местности. Здесь, в Шотландии, я наконец вдоволь насмотрелся на то, чего прежде мне так не хватало, — на волю первозданного мира, простирающегося в нескольких шагах от любой конечной остановки автобуса.
Мой путь не стал легче от того, что шел под откос. Значит, я удалялся от пика Тор? Несмотря ни на что я продолжал идти вперед: если бы мне удалось подняться повыше, то я должен был выйти на болото, а там, когда рассеется туман, можно различить над вершинами деревьев Тор и все мосты. Туман все больше редел, становился прозрачнее с каждым шагом. Вскоре я заметил небо среди стволов деревьев впереди, и был уверен, что иду к мосту. Я ускорил шаг по направлению к вершине холма. Когда я поднялся на него, то туман настолько рассеялся, что позволил окинуть взглядом всю местность.
Покрытый густой растительностью горный хребет уходил вниз, к ровному берегу реки, покрытому таким же ярким зеленым торфом, как и мох. На этой нефритовой земле возвышался сказочный замок с двумя большими башенками и узким шпилем из серого камня. Покрытый лесом холм окружал его с трех сторон. С четвертой у самого основания лужайки несла свои воды река Тор. Мне хотелось протереть глаза, чтобы убедиться, что я не сплю. Такими себе представляют наивные американцы Британские острова, — словно приятную картинку из средневекового манускрипта. Мне все это казалось нереальным. Это могло создать лишь литературное воображение вроде моего собственного и соткать все из тумана и неясных воспоминаний о Шотландии Брюса и Уоллеса. Конечно, не могло быть никакого сравнения между этими лесами и лесами в Америке. Цвета пейзажа вызывали восхищение и были гораздо приглушеннее, чем ландшафт средневековой Италии. Здесь не было ярких цветов, кроме ярко-зеленого торфа. Все остальное было выдержано в приятных полутонах: серое небо, серый замок, зеленый лес, а также пенистые коричневатые воды Тора.
Как раз в этот момент какая-то странная фигура вышла из замка, — довольно коренастая, в темно- голубой форме и с велосипедными прищепками на голенях. Человек сел на велосипед и поехал на восток от Страттора. Тогда я понял, что не сплю. Этот замок мог быть только имением Инвертор, о котором говорил Несс как о своем родном доме.
Когда я увидел реку, то, вероятно, сделал большой крюк к югу от пика Тор. Я, значит, очутился в той части долины, которую нельзя было увидеть с противоположного берега. Несомненно, впереди был олений лес, который я миновал, когда отправился по берегу к болоту. Вероятно, мой ангел-хранитель, а не злобный эльф, заставил заблудиться меня в горловине покрытой туманом долины, так как после моего разговора с человеком по имени Уго Блейн мне больше всего хотелось встретиться с лордом Нессом.
Полученные мной от командира инструкции оставляли мне какую-то свободу маневра. «Если вы обнаружите что-то достаточно важное, то лучше сообщите обо всем местной полиции. Но в противном случае не следует ее беспокоить».
Была ли личность Уго Блейна чем-то действительно «важным»?
Мне казалось, что была.
Я начал спускаться по склону к замку.
Глава девятая
Подойдя поближе, я заметил, что какой-то относительно современный архитектор приложил свою руку к замку эпохи средневековья. Стоявший у реки замок всегда окружал ров с водой — для защиты от врагов. Теперь рва не было, как не было и устрашающих сторожек для воинов, а также бастионов, которые превращали такое здание в настоящую крепость. Вполне современная, посыпанная гравием дорожка вела к массивной двери из резного дерева, усеянной крупными шляпками гвоздей. Широкие, легко доступные окна могли бы привести в ужас средневекового тактика. Над входом стершиеся и потемневшие от эрозии каменные образы напоминали что-то вроде фигур старинного герба. Я начал искать какие-нибудь признаки звонка или дверного молотка, когда вдруг услыхал у себя за спиной девичий голос.
— Зря ищете. Здесь ничего такого нет. Нужно просто постучать кулаком. Но коли я оказалась здесь, то сообщу вам один секрет, — дверь никогда не закрывается ни на засов, ни на ключ. Любой может войти в замок.
Я обернулся. Передо мной стояла только что вышедшая из-за угла башни Маргарет Торкхилл в грубых спортивных башмаках на толстой довоенной подошве из натурального каучука. На ней был тот же зеленый жакет и тартановая юбка, что при нашей встрече на днях, но теперь у нее на голове не было шляпки, и ее короткие темные кудрявые волосы рассыпались по всей голове, словно у мальчишки. За ней шла большая собака для охоты на оленей, которая угрюмо рассматривала меня из-под сборок своих кустистых бровей.
— Я пришел навестить вашего отца, леди Маргарет, — объяснил я. — Дело не терпит отлагательства.
— Он вернется через несколько минут. Можете его подождать. Он разговаривает по телефону с полицейским участком в Далриаде. У нас есть телефонный аппарат, — это удобство предоставлено нам в качестве любезности. Ведь мой отец — главный констебль. Дом находится в ужасном состоянии, — продолжала она, когда вошли в холл с каменным полом. — До этого года мы никогда не собирались жить здесь. Это даже не назовешь домом, — так, развалины. Иногда по ночам, когда задувает сильный ветер, он весь отчаянно скрипит. Все время опасаешься, как бы он не рухнул. В таком случае он будет интересовать лишь туристов, которые любят глазеть на кучи руин.
— В любом случае он весьма живописен.
Каменные ступени, проходящие под аркой, вели наверх, в длинную галерею, которая еще сохраняла немало своих средневековых особенностей. Сводчатая ее крыша раза в два превосходила высоту любого современного потолка. Она была покрыта штукатуркой, которая была разделена на восьмиугольники и украшена выцветшим от времени дизайном, потерявшим давно первоначальную свежесть. Стены и пол были выложены из голого камня, как и фасад замка. На каменном полу были разложены оленьи шкуры. Одна служила ковриком перед большим камином. Вторая заменяла скатерть на столе. Они были без подкладки, с головами, их миндалевидные глаза были похожи на дыры в сморщенных масках.
Вскоре я выяснил, что они ко всему еще и линяют, и их длинная шерсть валяется повсюду. Головы оленей-самцов с восемью-десятью ветвями рогов висели на стенах вместе со старинными, потускневшими шпагами и ножами. В дальнем конце вилась тяжелая красивая винтовая лестница из резного дерева, ведущая на огражденный балкон. Может быть, это была галерея для менестрелей? Теперь она предназначалась для книжных полок. У одной из стен стоял дубовый сундук с изображением весенних птиц, кроликов и цветков левкоя, относившихся к английской елизаветинской эпохе.
Крепко сбитые кресла из викторианского орехового дерева выстроились перед камином. На них мы и сели.
— Живописный. По-моему, я неверно выразился.
Она вскинула свои черные брови, и в ее пугливых газельих глазах появилось сардоническое выражение.
— Если бы вам удалось убедить Стоктонов в том, что это — весьма живописное место, то мы смогли бы вновь жить в Крэддохе! Так все первоначально и обстояло. Мы должны были сдать в аренду Инвентор, а жить, как и прежде, в Крэддохе. Но мистера Стоктона не так легко обвести вокруг пальца. Когда около года назад он приехал сюда, мой отец попытался убедить его, насколько здесь живописное и романтическое место, как ему будет приятно жить в настоящем замке без электрического освещения и водопровода. Мы
