Однако момент был упущен. Нокосе вскочил на ноги, услышав раскат грома. Он знал его происхождение. Страх прибавил скорости его движениям, когда он выбежал из хижины в лес, не зная, что Аманда следует за ним по пятам.
Когда он осознал, что она бежит за ним, было слишком поздно отправлять ее обратно. И как бы ему ни хотелось уберечь ее от лишних тревог, он ничего не мог поделать.
— Что это было? — прошептала она и задрожала, осознав внезапную тишину леса. Даже птицы куда- то подевались.
— Les Anglais, — ответил Нокосе. — Красные куртки. Они идут.
Далеко внизу Аманда увидела мужчин, которые, выстроившись в ряд, шли маршем по горам. Солнце играло на их оружии и снаряжении — зрелище, поражающее великолепием, но и зловещее.
Красные куртки? Англичане? Как в Британии королевские подданные?
Аманде вдруг пришло в голову то, о чем она раньше никогда не задумывалась.
— Сет, а какой сейчас год?
Он пожал плечами.
— Мой народ не ведет счет времени так, как ваш. Я не знаю точно.
— Ты не помнишь, какой был год, когда умер твой отец?
Его янтарные глаза заволокла печаль воспоминаний.
— Пойдем, — вдруг сказал он и, взяв ее за руку, повел через лес.
Курган был почти неразличим в зарослях. Сделанный вручную деревянный крест накренился к дереву.
Это была могила его отца. Аманда встала на колени и принялась расчищать поверхность от веток и сучьев, чтобы добраться до основания креста. Нокосе был озадачен, не понимая, для чего она это делает, но стал помогать. Она покачнулась при виде слов, выжженных на кресте.
— Кто это писал? — Она благоговейно провела пальцами по буквам.
Нокосе пожал плечами.
— Отец, когда готовился к смерти.
Его отец сам сделал себе надгробный крест? В это невозможно было поверить. И дата рождения и дата смерти были на месте.
— Как он мог? Откуда он знал, когда умрет? — изумилась она.
— Человек часто знает о таких вещах. Разве в вашем мире не так?
Она вздрогнула и закрыла лицо руками, вспоминая, как часто считала свою собственную смерть неминуемой.
— Иногда, — ответила она, дотрагиваясь до цифр под именем.
«Жак ле Клерк. 1690-1747».
Ее голос дрожал, когда она задала следующий вопрос:
— Как давно умер твой отец?
— Две зимы… почти три.
— Тогда сейчас примерно 1750 год. О Боже правый! Если я хорошо помню историю страны, мы в ближайшее время должны будем пережить Французскую и Индейскую войны.
Нокосе слушал, но не слышал. Не важно, как в ее времена говорили о том времени. Он уже знал, что им предстоит.
— Нам нужно выбираться отсюда, — вдруг сказала Аманда и вскочила на ноги. — Здесь небезопасно. Скоро повсюду начнутся бои! Англичане и французы будут биться за твою…
Выражение его лица заставило ее забыть обо всем, что она собиралась сказать.
— Мужчина не убегает от того, что принадлежит ему. Англичане и французы не имеют права на эту землю. Она уже была здесь задолго до того, как я пришел, и будет еще долго после того, как я уйду. Земля не принадлежит никому. Мы принадлежим земле.
— Некоторые вещи никогда не меняются, — пробормотала Аманда.
—Что?
— Ничего, — сказала она. — Думаю, я понимаю. Но не уверена, что ты понимаешь. Тут будет опасно.
Нокосе нежно улыбнулся:
— Ни один мир не бывает безопасным. Ни твой, ни мой. Но всегда есть способ испытать радость… обрести счастье. Просто нужно знать, где искать.
— Значит, мы остаемся, да? — спросила она.
— Я остаюсь.
Она кивнула, удовлетворенная его ответом. Она уже научилась бороться за правду. С этим человеком удержать то, что принадлежало им, представлялось не столь уж невозможным.
Он взял ее за руку и повел прочь, когда вдруг ее насторожило кое-что в его словах. Она остановилась и отдернула руку.
— Что ты хочешь сказать этим «я»? Ты, наверное, имел в виду «мы»?
В его глазах отразилась боль. Аманда закусила губу и закричала:
— Я не знаю, о чем ты думаешь, но я не желаю уходить! Куда ты, туда и я. Мы с тобой вместе, понятно?
Его молчание напугало ее.
— Ты говорил, что любишь меня.
Он обнял ее. Они оба дрожали от боли.
— Ты говорил, что мы навсегда вместе, — с упреком произнесла она и всхлипнула.
Сердце у него разрывалось, но человек, принадлежащий его народу, не имел права выказывать свои чувства. Это сделало бы его слабым. Однако Нокосе был наполовину французом, представителем людской расы, известной в истории эмоциональными вспышками страсти и боли. И французская кровь давала о себе знать.
Слезы подступили к его глазам. Он прижал ее к себе, сосредоточив на этом все свое внимание. Может быть, так ему удастся сохранить лицо. Может быть, тогда он найдет в себе силы отпустить ее, когда придет время.
— Ты же знаешь, что я умру, если покину тебя, — всхлипывала Аманда.
«Нет, моя Аманда. Это я умру».
Глава 16
— Не понимаю. Ты привел меня сюда, чтобы научить снова доверять мужчине, а теперь думаешь, что я уйду без тебя? Что же это тогда за доверие? — Ужас от перспективы потерять его усиливал ее боль.
Нокосе мерил шагами хижину.
— Ты должна понять, иначе это будет бесполезно.
— О, замечательно! Ты продолжаешь говорить загадками.
Ее крик звенел у него в ушах, а она в приступе ярости отшвырнула железный котелок. Он звякнул о полено и покатился по полу. Нокосе поднял на нее взгляд в тот момент, когда она потянулась за другим котелком, и кинулся к ней прежде, чем она успела осуществить свое намерение.
— Стой! — Он схватил ее за руку. — Ты не можешь так же отшвырнуть свою боль.
Она упала в его объятия и разрыдалась.
— Ну тогда объясни мне, как смириться с тем, что, я знаю, убьет меня.
Он резко потянул ее за волосы, заставив встретиться с его повелительным взглядом. Вынужденная стоять с ним лицом к лицу, она подавила слезы гнева, глядя в янтарное пламя его глаз.
— О Боже, — прошептала она, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Все его сдерживаемые эмоции обнаружились. Она видела, как возле его глаза дергается мускул, и поморщилась, когда его хватка стала сильнее.
