За несколько минут Изабелла коротко рассказала ему о случайном знакомстве с Ианом и их разговоре в Клубе искусств. Джейми – это бросалось в глаза – был сильно заинтригован, но, как и она сама, с недоверием выслушал предположение о клеточной памяти.
– Все это должно иметь какое-то рациональное объяснение, – заявил он, когда Изабелла замолчала. – Рациональное объяснение есть всегда. Единственное вместилище памяти – клетки мозга. Другого просто представить себе не могу. Хорошо учил в школе биологию. Это основа основ.
– В этом-то и проблема, – посетовала Изабелла. – Все мы в плену опробованных, внушающих доверие теорий. Но если б мы не считали возможным открытие нового и необычного, то никогда не добились бы никакого прогресса. И до сих пор считали бы, что Солнце обращается вокруг Земли.
– Изабелла, умоляю, не начинайте спорить с этим сейчас! – всплеснул руками Джейми.
Ничуть не обидевшись на иронию, она улыбнулась:
– Мне следовало начать с объяснения, что я абсолютно не верю в эту теорию. А стремлюсь только к одному – открытости восприятия.
– И куда это приведет? – спросил Джейми. – Предположим, что клетки трансплантата или еще какого- нибудь органа помнят какое-то лицо. Ну и что?
Почувствовав легкий холодок страха, Изабелла неуверенно оглянулась по сторонам. Страх был сугубо иррациональный, но она его ощущала.
– Вполне возможно, что Иан видит лицо водителя, сбившего донора. Оно могло отпечататься в памяти – неважно какой – в то мгновение, когда сбивший парня наклонился над ним.
– Изабелла! Неужели вы это серьезно?
– Да, – быстро сказала она. – Серьезно. И если так, мы знаем, как выглядел человек, повинный в смерти другого.
Джейми задумался. Теперь было ясно, что именно Изабелла искала в библиотеке.
– И вы нашли отчет о происшествии? Вы знаете, кто был донором?
– Мне кажется, да. Донором был молодой человек. Это все, что известно Иану. Отталкиваясь от этого, я пришла к выводу, что на след донора выведет информация о внезапной смерти в день, когда Иана вызвали на трансплантацию. Так и оказалось. Тут не надо особой догадливости. Все лежит на поверхности.
Но так ли это? Вдруг промелькнула мысль, что она слишком многое слишком легко принимает на веру. Возможно, были и другие несчастные случаи, а значит, другие юноши могли стать донорами. Хотя нет, Эдинбург невелик. Практически невероятно, чтобы внезапная смерть унесла в одну ночь двух юношей. А если невероятно, то ее догадки выстроены на твердой почве.
Джейми почувствовал, что невольно поддается ее доводам. Сопротивляться Изабелле немыслимо. Есть в ней что-то вызывающее восторг. Любознательность, напор, живость. К тому же она очень привлекательна. Будь она чуть, буквально капельку моложе, притягивала бы к себе, как Кэт. К черту мысли о Кэт!
– Итак, – продолжил он, – кто же этот человек? И что мы будем делать?
Он тут же выругал себя за это «мы». Надо было сказать: «Что вы собираетесь делать?» А он сыграл на руку Изабелле. И попался. Запутался в сетях этой сирены.
Изабелла же совершенно не замечала борьбы, происходившей в душе Джейми. Она попросила его о встрече, так как хотела обсудить обнаруженные сведения. У нее в мыслях не было втягивать его в расследование. Конечно, если ему так хочется, это большая удача и многое облегчит. Однако просить о чем-либо она совершенно не собиралась.
– Итак, – начала она, – теперь мы знаем, кто был этот несчастный молодой человек. Мы также знаем, что полиция просила сообщать любые сведения.
– Но на этом все и заканчивается, – перебил Джейми. – Мы… я хотел сказать – вы не знаете, нашли ли они водителя.
Изабелла созналась, что ей ничего об этом не известно. Но есть описание внешности человека, который, возможно, должен нести ответственность за случившееся.
– И как вы собираетесь воспользоваться этим описанием? Пойдете в полицию? – спросил Джейми. – И что вы им скажете? Что некто периодически видит лицо и выглядит оно вот так? – Джейми невольно рассмеялся. – Сами подумайте, как они отнесутся к подобному заявлению.
Но Изабелла уже подумала об этом. Нет, она не пойдет в полицию, во всяком случае пока. Джейми прав, утверждая, что невозможно заставить сыщиков всерьез отнестись к информации о видениях и полагать, что они сочтут их основанием для нового расследования. Вот если бы требование исходило от семьи пострадавшего… Если заставить действовать родственников, полиция вынуждена будет хотя бы рассмотреть сведения, поступившие от Иана.
– Зачем вы все это делаете, Изабелла? – вклинился в ее мысли мягкий голос Джейми. – С какой целью?
Она подняла глаза. Как? Разве это не ее долг? Она получила информацию, способную указать, кто ответственен за несчастный случай со смертельным исходом, и, конечно же, не имеет права молчать. Как и каждый член общества, она обязана сделать все от нее зависящее, чтобы виновный не ушел от наказания. Но было во всем этом и еще кое-что. Исповедь Иана создала нравственную связь между нею и ним, теми обстоятельствами, в которых он оказался. У Изабеллы были твердые взгляды на нравственные узы и связанные с ними обязательства. Жизнь ставит нас перед выбором, и мы не можем от него уклониться, нравится нам это или нет. И если ты в силу своих качеств или обстоятельств оказался нужен кому-то и можешь помочь, помочь необходимо. Это просто, как апельсин.
– Я должна сделать это, и всё, – пожала она плечами. – Я не могу уйти в сторону. Водитель должен ответить за свой проступок. Иан должен понять, почему постоянно видит это лицо. А для этого нужно выяснить правду.
Джейми взглянул на часы. У него был назначен еще один урок дома, на Сакс-Кобург-стрит, то есть на другом конце города, и ему пора было двигаться, но сначала он все же хотел узнать, куда направится Изабелла. В его глазах – и с объективной точки зрения – она была неисправима, но все, что она делала, вызывало у него глубочайший интерес.
– И что же теперь?
– Пойду познакомлюсь с семьей.
– И скажете им, что знаете, кто виноват в смерти парня?
– Возможно, – кивнула Изабелла. – Хотя не сразу и обиняком. Кто знает, с чем я там столкнусь?
– Повторю снова: будьте осторожны, – предостерег ее Джейми. – Не забывайте о благоразумии. Чужое горе – предмет деликатный.
Сказав это, Джейми встал. Он не хотел обижать Изабеллу, но все-таки сделал ей больно. Опустив голову, она рассматривала стол. Он был из мореной сосны. Без скатерти. Прежде стоял, вероятно, где-то в общественной столовой, возможно школьной. Доски обшарпаны и исцарапаны.
Джейми легко коснулся ее плеча.
– Простите, – извинился он. – Я не думал, что выйдет так резко.
Она ничего не ответила. Послушать Джейми, так она из тех, кто корыстно пользуется чужими несчастьями. Наподобие репортеров бульварных газет, что гоняются за пострадавшими, чтобы сделать удачное фото или настрочить хлесткую статейку. Но ведь к ней это не имеет никакого отношения. Вовсе не праздное любопытство побуждает ее пойти к этим людям. Будь ее воля, она предпочла бы вообще их не видеть. Почему Джейми не понимает, что ею руководит чувство долга? Что бывают моменты, когда ты просто не имеешь права уклониться? Взять и забыть легче всего. Можно, конечно, сказать Иану, что ее глубоко взволновал его рассказ, но объяснить видения невозможно. Но, сделав так, она сознательно закроет глаза на то, что семью погибшего юноши, возможно, мучает желание выяснить, кто виновник трагедии. Что бы сказали эти люди, узнав, что она обладала важными сведениями и не сочла необходимым ими поделиться? Джейми опять опустился на стул.
– Послушайте, – вздохнул он. – Я должен идти. Мне очень жаль, что я так неудачно выразился. Я позвоню. И помогу во всем, что вы задумали. Годится?
– Да. Но вы вовсе не обязаны что-то делать.
– Я знаю, что не обязан, Изабелла. Но мне кажется… Впрочем, о чем тут говорить? Мы друзья. Так? Друзьям помогаешь. И это нормально. Бывает, мне хочется, чтобы вы… стали немножко другой. Но вы
