Глава 4
Ашот быстро освоился в обозе и к концу дня знал уже многих бойцов. Большинство из них были тяжело раненные. Они лежали в повозках и на телегах почти без движений. За ними ухаживали повозочные и санитары. В эту работу незаметно включился и Ашот. Кому-то надо было принести воды, над кем-то поправить тент, чтобы не жгло горячее южное солнце, с кого-то просили согнать надоедливых мух и слепней. Раза два в обоз наведывался командир эскадрона Пашков.
— Потерпите, хлопцы, самую малость. Наведут саперы мост через ущелье, и мы вас быстренько всех в лазарет доставим, — успокаивал он раненых.
Бойцы понимали, что мост навести не так-то просто, и терпели. И лишь когда терпеть становилось невмочь, тихо постанывали. В такие моменты возле них и появлялся Ашот.
— Говори, что надо? — спрашивал он.
Его о чем-нибудь просили. Он с готовностью бежал куда посылали, кого-то звал, что-то приносил.
На следующий день сразу после обеда обоз двинулся в тыл. Ашот ехал вместе со всеми. Он сидел рядом с повозочным и смотрел на темную тучу, нависшую над перевалом. Повозочный, пожилой боец с ввалившимися щеками и прокуренными усами, мешая русские и украинские слова, назидательно говорил:
— Я так кажу, хлопче, нечего тебе в нами по шляхам болтаться. Отдадим мы тебя в дитячий дом, и будешь там жить как следует.
— Зачем он мне нужен? Что я, маленький? — усмехнулся Ашот.
— А то ни?
— Я уже работать могу.
— Рано тебе, хлопче, работать. Учиться тебе трэба.
— Вот и учи меня.
— Я? Чему же я тебя выучу? — удивился повозочный.
— Стрелять, прежде всего. Я мстить хочу. За себя. За свое село. Казакам! Белым! Лавочникам! Всем богатеям!
— Дело хорошее — отплатить, — согласился повозочный. — Да только приказу, хлопче, не было.
— Какого приказа? — не понял Ашот.
— А такого, чтоб патроны на тебя выделяли. И потом, хлопче, не моя это задумка насчет дитячего дому. Товарищ Киров так приказал. А это считай — закон.
— Какой такой Киров?
— Товарищ Киров, хлопче, надо думать, самый верный помощник товарища Ленина.
— А кто такой Ленин?
— И про товарища Ленина не знаешь? — еще больше удивился повозочный и даже в упор посмотрел на Ашота. — Якись же ты темный хлопец. Да товарищ Ленин это же сама наша Советская власть. Наипервейший наш заступник. А ты спрашиваешь, кто такой!
В повозке ехали еще двое раненых. Один, у которого вся голова и лицо были забинтованы, почти все время спал и разговора этого не слышал. Другой, с перевязанным плечом, с веселыми карими, как у цыгана, глазами, по имени Серега, взял Ашота под свою защиту.
— А откуда ему знать, дядя?
— Так весь свит знает! — стоял на своем повозочный.
— Так у него «свит» — то от одной околицы в деревне до другой. И мы от белых эту деревню еще не освободили, — засмеялся Серега. — Про нашего вождя, про товарища Ленина, ему еще надо рассказать. И мы расскажем. А стрелять — тоже надо его научить. Дело это, прямо скажем, в наше время нужное. В жизни еще сто раз пригодится. И начинать учиться надо не с патронов, а с винтовки.
— Конечно! — обрадовался Ашот. И с благодарностью посмотрел на кареглазого бойца.
— А конечно, тогда бери вот мою и изучай, благо она не заряжена, — разрешил Серега.
Ашот давно уже косился на лежавшую рядом с ним винтовку, но боялся даже дотронуться до нее. И вдруг разрешили не только дотронуться, но и взять ее в руки! Он потянулся к отполированному до блеска прикладу. Однако Серега неожиданно опередил его. Он взял винтовку здоровой правой рукой, положил ее на колени и крепко зажал между ног.
— Смотри, слушай и запоминай, как что называется и как что делается, — сказал он. — Это вот затвор. Он в стволе патрон затворяет. Деталь, можно сказать, наиважнейшая. Без нее никак, брат, не выстрелишь. А открывается он очень даже просто. Вот так. И вынимается тоже легко, надо только нажать на крючок. Вот этак…
Серега снова поставил затвор на место, послал его вперед, легко, одним движением вскинул винтовку к плечу и нажал спусковой крючок. Пружина ударника резко и звонко щелкнула. Серега протянул винтовку Ашоту.
Ашот поднял винтовку к плечу. Она оказалась совсем не легкой. Но он, наверное, скорее позволил бы, чтобы у него вывернулись в суставах руки, чем упустил это оружие.
— Ничего. Пойдет! — подбодрил его Серега и начал объяснять, как винтовка заряжается обоймой и отдельным патроном. Примерно через час Ашот уже неплохо знал, как обращаться с винтовкой.
— А стрелять-то все едино не получится, — заметил повозочный.
— Стрельнем. Не каркай! Не сейчас, так в другой раз, — заверил Ашота Сергей и снова положил винтовку возле себя. Его, очевидно, мучила рана, потому что он вдруг обхватил здоровой рукой раненую и заскрипел зубами. Ашоту захотелось хоть как-нибудь помочь этому хорошему парню с доброй приветливой улыбкой. Он, кажется, не пожалел бы ничего на свете, чтобы только облегчить его страдания. Но что он мог сделать! И лишь участливо спросил:
— Сильно болит?
— Терпимо, браток, — попытался улыбнуться Серега. — Сам-то ты как? Тебе ведь тоже досталось…
— Я хорошо, — ответил Ашот.
Он хотел сказать что-нибудь еще, что ободрило бы его нового друга, но позади обоза вдруг раздались частые выстрелы. Люди на повозках — и те, кто управлял лошадьми, и те, кто сидел, и даже те, кто лежал, — зашевелились, повернулись в сторону стрельбы, стараясь понять, что там стряслось. Но за обозом тянулось густое облако пыли, и за ним, как за занавесом, ничего нельзя было разглядеть. А стрельба между тем становилась все интенсивней. Потом из облака пыли вырвался боец на коне и во весь дух проскакал в голову обоза. Его пытались окликнуть:
— Эй! Что там?
— Кто стреляет?
— Да расскажи, куда тебя несет?
Но боец в ответ только энергичней настегивал своего скакуна. Навстречу ему уже мчался с группой всадников Пашков. Неподалеку от повозки, на которой сидел Ашот, они встретились. И тот, который прискакал из пыли, доложил:
— Казаки нас догнали, командир!
— Откуда они тут взялись? — так и опешил Пашков.
— Пролезли где-нибудь по ущелью. И гуляют по тылам…
— Сколько их?
— Десятка три, сам видел. Похоже, разъезд!
— Холера им в бок! — выругался Пашков и, привстав на стременах, скомандовал громко и повелительно, так, чтобы слышали все — и те, кто был в голове колонны, и те, кто замыкал ее, и те, кто вез раненых: — Второй взвод — отразить атаку! Обозу — прибавить шаг! Гони, хлопцы, коней!
И тотчас неторопливо двигавшийся обоз и сопровождавший его эскадрон словно очнулись. Все отлично поняли, что за опасность неожиданно навалилась на них. Понимали они и то, что помощи ждать
