Последние ноты замерли, и раздались аплодисменты. Начался антракт, и Изабелла немного посидела на месте, поджидая, пока слушатели потянулись из зала. Какая-то женщина, сидевшая с ней рядом, встретилась с Изабеллой взглядом и сказала:
— Возвышенно.
Изабелла кивнула:
— Да, действительно. Да.
Когда поток устремившихся в бар иссяк, она встала со своего места и спустилась вниз. В фойе распахнули широкие двойные двери на улицу, чтобы впустить немного холодного ночного воздуха. У Изабеллы по непонятной причине всегда болели ноги на концертах, возможно, из-за жары или из-за того, что приходилось длительное время сидеть неподвижно. Как бы то ни было, ей всегда хотелось скинуть туфли — или чтобы повеяло холодным воздухом на лодыжки, вот как сейчас.
Она остановилась в фойе у самой двери, наблюдая, как мимо проезжает транспорт. По тротуару прошла маленькая компания студентов, увлеченных серьезным разговором, и один из них, в очках, с бородкой, что-то с жаром рассказывал. Вероятно, он сказал что-то смешное, так как его друзья разразились смехом.
Потом мимо прошел бедный человек. Она знала, что он был беден, потому что он постоянно продавал журнал, который продают на улицах бездомные. Время от времени Изабелла покупала у него экземпляр этого журнала — не потому, что там было что-то интересное для нее, но чтобы поддержать этого человека.
— Лазарь, — пробормотала она.
Она случайно произнесла это слово вслух и замерла на месте. Услышал ли он? Если услышал, то, конечно, удивится, с чего это она назвала его Лазарем.
Он услышал. Остановившись, он пристально смотрел на Изабеллу, отделенную от него лишь низенькой каменной стеной, между двориком театра и мостовой, на которой стоял этот человек.
— Лазарь? — повторил он хриплым, гнусавым голосом. — Я не Лазарь.
Изабелла смутилась.
— Простите, — сказала она. — Я думала вслух.
Мужчина нахмурился.
— Я не он, — повторил он. — Я не Лазарь.
— Конечно нет.
Он выругался себе под нос, довольно внятно. Изабелла начала незаметно отступать, но в этом не было необходимости: мужчина повернулся и побрел прочь. Что он обо мне подумал? А я всего-навсего думала о Лазаре в конце произведения Форе: «Et cum Lazaro quondam paupere / Aeternam rabeas requiem» (И вместе с Лазарем, когда-то нищим, / Да обретешь ты вечный покой). Лазарь, когда-то нищий, отнесен был ангелами в рай, как в притче.
Кто-то хлопнул Изабеллу по плечу. Перед ней стояли Питер и Сьюзи Стивенсоны. Сьюзи держала в руках маленький стакан воды со льдом и с кусочком лимона. Она протянула его Изабелле.
— Я подумала, тебе захочется. Изабелла поблагодарила их.
Почему на концертах всегда так жарко?
— Много народа, — объяснил Питер. — И нет кондиционеров. Впрочем, это не так уж и плохо: чем больше кондиционеров, тем жарче в мире. Во всяком случае, в этом нас пытаются убедить зеленые.
Они обсудили Форе и произведения, которые предстояло услышать. Изабелла вполуха слушала разговор, так как все еще думала о неловком случае с бездомным. «Не думай вслух», — пробурчала она себе под нос.
— Что-что? — переспросил Питер.
Она поспешно сказала:
— Я собиралась к вам заглянуть. У меня появились кое-какие соображения. — Она сделал глоток. — Относительно той картины.
— А, — сказал Питер. — Она все еще тебя соблазняет? Знаешь, мне кажется, что ты собираешься ее купить. А почему бы и нет? Полагаю, это тебя не разорит.
— Я не собираюсь ее покупать, — возразила Изабелла, — потому что это подделка.
— Ты это серьезно? — спросил Питер. — У тебя есть доказательства?
— Есть, — решительно произнесла она, чего Питер никак не ожидал. — И даже более того: я знаю, кто это сделал. Человек по имени Фрэнк Андерсон.
В голосе ее звучала убежденность, а когда она произнесла имя того, кто подделывал картины, — гнев. Как странно, подумала она. Почему она испытывает подобные чувства относительно того, что, как сразу же указал бы Джейми, не имеет к ней никакого отношения? Нет, это имеет ко мне отношение, сказала она себе: ведь я чуть не стала жертвой мошенничества, потому что купила бы эту картину, если бы не Уолтер Бьюи. Он жертва и… в свою очередь, пытался сделать жертвой меня.
Сьюзи нарушила ход ее мыслей:
— Фрэнк Андерсон?
Изабелла впилась в нее взглядом:
— Ты его знаешь? Художника?
Издалека послышался вой сирены «скорой помощи», который приближался. Питер с беспокойством взглянул на часы: до конца антракта оставалось пять минут.
Изабелле пришлось повысить голос, чтобы перекричать сирену.
— Знаешь? — настаивала она. — Ты знаешь это имя?
Сьюзи смотрела на прохожих. На нее падал свет из двери, отбрасывая тень на низкую стену. Где-то в закоулках ее памяти возникло имя Фрэнк Андерсон, но она не могла сказать, кто он такой и почему ей вспомнилось это имя. «Скорая помощь» проехала мимо, обогнув автомобиль, который неуклюже остановился посреди улицы, поскольку водитель растерялся.
— Это довольно распространенное имя, — заметил Питер. — В Шотландии, наверное, множество Фрэнков Андерсонов. — Он снова бросил взгляд на часы. — Но вот что важно, Изабелла: откуда ты знаешь?
Она сомневалась, достаточно ли убедительно прозвучит ее объяснение.
— Мы были на Джуре, — сказала она. — Ты знаешь, что на этих двух картинах изображена Джура? Ну так вот, человек по имени Фрэнк Андерсон остановился там в одном доме и, уезжая, оставил картину, которую написал. Это Мак-Иннес, как две капли воды. Я видела ее, Питер. Я абсолютно уверена. Тот же самый пейзаж, что на той картине, которая у Уолтера Бьюи. — Изабелла пожала плечами. Она изложила свои доводы.
Питер смотрел на Изабеллу, но она не могла понять, верит ли он ей.
— Ладно, — сказал он. — Это в некотором роде доказательство или, по крайней мере, причина, чтобы что-то заподозрить.
Внутри зазвенел звонок, предупреждая об окончании антракта. Они вернулись в вестибюль.
— Мне это не нравится, — заявила Сьюзи. — Ты столкнулась с преступлением, Изабелла. Я не уверена, что тебе стоит в это вмешиваться. Подобные дела…
— Сьюзи хочет сказать, что это опасно, — пояснил Питер. — Я думаю, что она права. Так что, по- моему, тебе следует пойти и поговорить с Гаем Пеплоу. Передать это дело ему. Он знает что делать.
— Хорошо, — согласилась Изабелла.
— А ты точно последуешь моему совету? — спросил Питер. — Я знаю, у тебя есть склонность…
— …вмешиваться во все? — игривым тоном продолжила Изабелла.
— Это ты сказала, а не я, — заметил Питер.
В ту ночь, после концерта, когда Изабелла никак не могла уснуть, Джейми повернулся к ней. Взяв ее за руку, нежно погладил. В комнате было темно, только лунный луч проникал в щель между портьерами, словно прожектор в ночном небе.
— Ты играл так красиво, — сказала Изабелла. — Особенно Максвелла Дэвиса.
Джейми прижал ее руку к своей груди. Его кожа была гладкой, совсем как атлас.
— Каждая нота звучала идеально, — продолжала она. — Просто идеально.
