комнату с телефоном, Интернетом, надежным стенным шкафом. В глубине несколько стоек, на которых разложены туристические проспекты, расхваливающие привлекательность коммуны и ее окрестностей.
— Это филиал фирмы по обслуживанию туристов.
— Мне это подойдет.
Затем мэрша показала на дверь, выходившую прямо на площадь Пьосо: полицейский сможет приходить и уходить по своему усмотрению, даже если мэрия будет закрыта.
— Потрясающе, вы необычайно деятельны.
— А разве у меня был выбор? И потом, все это не очень хорошо для туризма и для нашего города. С тысяча девятьсот девяносто девятого года мы ведь все-таки включены в мировое наследие ЮНЕСКО…
— Вот как, скажите на милость!
Полицейский притворно любезен. Выборная представительница была слишком самодовольной. Мэрша воплощала собой все, что ему не нравится, для него она была в прямом смысле антиженщиной. Даже лак цвета фуксии, покрывающий ногти на ее ногах, вызывал у него категорическое неприятие. Судя по всему, ирония и презрение были единственными чувствами, которые она способна проявлять.
— Впрочем, вы ведь здесь не ради знакомства с культурным обликом нашего города… Не так ли?
— Напротив, мне это в высшей степени интересно. Как я уже говорил вам, незначительные детали могут помочь моему расследованию…
— Кстати, у вас есть новости?
— Нет, пока ничего определенного… Но раз уж вы здесь, не могли бы вы рассказать мне о содружестве рыцарей виноделия?
— А-а! Ну конечно, вы обращаетесь к одному из его членов. — При этих словах Кюш заметил горделивый огонек в ее глазах. Она тут же повеселела, на ее лице возникло нечто похожее на улыбку. — В задачу нашего содружества входит содействие продвижению некоторых сортов вина. Сегодня оно оказывает значительное влияние на местные и региональные проекты. Под руководством Элизабет де Вомор рыцари виноделия постоянно устраивают благотворительные мероприятия.
Кюш мгновенно что-то записал в блокнот.
— Вы можете сообщить мне адрес этой особы?
— Ввиду обстоятельств, безусловно. Хотите, чтобы я предупредила ее?
— Ни в коем случае, обожаю сюрпризы!
На лице Жаклины Турно вновь появилось властное выражение, она торопливо записала несколько слов на листке бумаги и протянула его полицейскому:
— Вот ее координаты.
— Улица Порт-Сен-Мартен, семь…
— Да, но видите ли, капитан, в этот час Элизабет может быть у себя в поместье.
— У себя в поместье?
— С тысяча шестьсот сорок третьего года семейство де Вомор владеет одним из тринадцати шато, в которых делают высококачественное вино зарегистрированной марки.
— Подумать только, такая давняя история.
— Наш город пропитан историей, но я предоставляю вам возможность открыть это самому… Держите, вот два ключа от помещения…
Она протянула ему кольцо с ключами и повернулась, собираясь уходить.
— Спасибо и, без сомнения, до скорой встречи.
Полицейский поднялся по трем ступеням крыльца и дважды постучал в ярко-синюю дверь. Пользуясь минутами ожидания, он принялся осматривать дом. Это было строение из известняка трехсотлетней давности. Пять больших окон второго этажа украшали маленькие капители. По ту и другую сторону от входной двери два других окна с полуприкрытыми ставнями придавали дому симметричный вид. На первый взгляд казалось, что там никого нет… Он снова постучал, на этот раз более энергично, затем, обернувшись, стал любоваться другим склоном Сент-Эмильона. Крыши были покрыты желобчатой черепицей, что придавало «крестнику» Бордо безмятежный вид. Внезапно, когда капитан уже потерял надежду, открылась дверь. Женщина лет пятидесяти пяти, со светло-желтыми, почти рыжими, волосами и ясным взглядом, схватила его за руку. Пойманный Кюш был вынужден следовать за ней.
— А я ждала вас! Входите быстрее.
— У меня сложилось впечатление, что произошла утечка.
— Вы на редкость точно выразились! Идите за мной.
Удивленно подняв бровь, Кюш вошел в дом. Хозяйка, женщина среднего роста, кроме энергии излучала определенный шарм, подкрепленный природной элегантностью. Тонкие губы, задорный нос и пылкий взор. Ей очень шли веснушки. Одета она была просто: бежевые брюки с застроченными складками, белая блузка, двухцветные мокасины в тон.
— Это случилось недавно, в тот вечер, когда у меня собирались друзья.
— Да, я в курсе. Это трагично.
— Не будем преувеличивать, все не так уж серьезно.
На лице Кюша отразилось сомнение.
— Вы были поблизости?
— Нет, не совсем. Меня предупредила Нинетта, моя экономка. Она находилась рядом, когда это произошло.
— А мне ничего не сообщили. Это ведь очень важно!
— Я не думала… Иначе я предупредила бы ваших коллег.
— Это все меняет.
— Взгляните сначала… Да вот она! — Хозяйка дома показала на великолепную посудомоечную машину немецкого производства. — Не знаю, что с ней случилось…
— А-а… думаю, произошла ошибка. Посудомоечные машины не по моей части.
— Однако Нинетта сказала им…
Кюш показал полицейское удостоверение:
— Я не имею никакого отношения к электробытовой технике… Я из полиции.
— О, простите! Я с самого утра жду мастера. Прошу прощения за эту ошибку, месье…
— Капитан Кюш. Там написано.
— Полагаю, вы пришли по поводу бедняги Анисе?
— Действительно, насколько мне известно, в вечер убийства он вышел от вас.
— Да, все это так печально. Пройдемте, пожалуйста, в гостиную.
Это была очень просторная комната, окна которой выходили на улицу. Красиво уложенные золотисто- зеленые парчовые шторы создавали атмосферу в стиле ампир. В центре лепного потолка висела люстра из венецианского стекла. Одна стена сплошь была увешана фотографиями; их, должно быть, не меньше сотни. К другой стене примыкал камин с ореховым ригелем, скошенными косяками и консолями. Картина с изображением сцены охоты над очагом придавала комнате еще большую глубину. Справа от камина стояли приземистый, пузатый комод и маленький пресс из каштанового дерева, напоминающий, если кто забыл, что здесь край вина. Наконец, вдоль левой стены находился длинный стол из тикового дерева, три метра в длину и два в ширину. Кошачья корзина была не просто частью интерьера, ибо там дремал, удобно устроившись, белый кот. На крышке стола, кроме портативного компьютера, лежало множество книг. Можно было подумать, будто вы попали в отдел «Виноградарская литература» книжкой лавки Молла.[8] Кюшу, как истинному любителю антиквариата, подобное убранство пришлось по вкусу. Полицейский и хозяйка дома сидели друг против друга на мягких канапе, разделенных низким столиком, столешница которого была не чем иным, как обрамленной паркетной плиткой.
Готовый в любую минуту начать записывать, Кюш внимательно вслушивался в слова пятидесятилетней женщины.
— В тот день я устраивала вечер в своих погребах. Мы собрались на дегустацию одного местного вина для его реабилитации.
— Вы можете рассказать мне о вашем…
— Это называется содружество рыцарей виноделия. Однако я вижу, что вы не знаете, о чем идет
