— Кого еще, кроме моего отца?
— Мадемуазель мэра… Вернее, мэршу, раз уж именно так следует говорить.
— С ней не слишком приятно общаться!
— Похоже, что так. Однако я вижу, у вас есть что мне рассказать…
— Мы могли бы поговорить об этом наедине, — сладчайшим голосом произнесла Памела.
Кюш смущенно улыбнулся. Полицейский имел обыкновение сам завлекать, а не наоборот.
— А кто же еще?
— Мадам де Вомор, я уже не говорю о бывшем прелате, который отошел к своему покровителю.
Памела пренебрежительно подняла мизинец правой руки:
— О, эта Вомор тоже не в моем вкусе. Она изображает из себя представительницу крупной буржуазии, потому что стоит во главе содружества, но меня не проведешь.
— Что вы этим хотите сказать?
— Только то, что она самая обычная женщина. Говорят, будто в округе у нее есть какой-то мужчина. «Веселая вдова», как утверждает Марьетт.
Не пробило еще и десяти часов, когда машина Нади Маджер остановилась возле мэрии. Открыв багажник, она достала маленький чемоданчик, а затем, подойдя к Мариусу Пульо, показала ему свое полицейское удостоверение:
— Здравствуйте, я лейтенант Маджер, мне нужен капитан Кюш.
— Добрый день, мадам, первая дверь направо.
— Спасибо, удачного дня.
Постучав в дверь туристического филиала, она вошла, не дожидаясь ответа:
— Это здесь новый комиссариат?
— Привет, Старски.
— Хелло, босс. Прекрасное помещение!
— Это было нелегко.
— Могу процитировать тебя: «Важен лишь результат…»
— Цитируй лучше великих авторов.
— Ты разослал повестки?
— Да, вчера во второй половине дня… На утро у нас трое.
— И с какого важного преступника начнем?
— С профессора Антуана Шане…
— И чем же он занимается, наш местный Трифон?[9]
— Терпение, он сам нам об этом расскажет.
— А скольких всего ты вызвал?
— Пока шестерых.
— То-то радость для меня, ведь я терпеть не могу бумажной волокиты.
Надя включила свой портативный компьютер, а Кюш продолжал назидательным тоном:
— Мой дорогой друг Старски, ремесло полицейского требует жертв и…
Стук в дверь прервал наставление капитана.
— Лейтенант, бал начался!
Мужчине на вид лет шестьдесят. Его разметавшиеся волосы лишь слегка тронула седина. Взгляд живой, усы аккуратно подстрижены, брови кустистые. На заостренном носу очки в тонкой золоченой оправе. Он был в пиджаке из сурового полотна, к одному из отворотов которого прикрепил оранжевую розу. На ногах у него удобные походные туфли коричневого цвета. Все в его облике указывало на джентльмена.
— Добрый день, я ищу капитана Кюша.
— Не ищите, он перед вами… Полагаю, вы месье Шане?
— Да, именно так, Антуан Шане.
— Входите и присаживайтесь.
Полицейский указал на стул у письменного стола, за которым священнодействовала Надя.
— Позвольте представить вам: лейтенант Маджер, она будет записывать ваши показания. Сегодня мы заслушаем вас в рамках дела о предумышленном убийстве отца Анисе семнадцатого числа текущего месяца. А теперь обычные формальности. Имя, фамилия, профессия, возраст, адрес и семейное положение.
— Антуан Шане, шестьдесят семь лет, вдовец, хирург на пенсии.
Не переставая печатать, Надя отметила про себя, что он выглядел моложе своего возраста. И голос, и манера выражаться вполне соответствовали его внешнему виду. Ни малейшего намека на страх, тон спокойный, уравновешенный, отвечал он с готовностью.
— И ваш адрес, пожалуйста.
— Да, простите… Сент-Эмильон, улица Пренс-Фери, дом пять.
— Вы хорошо знали жертву?
— Разумеется, я был знаком с аббатом Анисе около пяти лет. Мы регулярно встречались по делам содружества, он был нашим духовником. Это был человек образованный, беседы с которым доставляли мне удовольствие. Его интересовали самые разнообразные темы, и он не терпел глупости. Кроме того, у нас была общая страсть — вино.
— Не могли бы вы рассказать об этом побольше? Я видел у него множество работ на эту тему.
— Он был увлеченным человеком, причем высокой культуры. Он не терпел невежества, как в отношении других, так и в отношении самого себя. Если его интересовал какой-либо предмет, то он говорил о нем, лишь подробно ознакомившись. Он любил читать и часто брал у меня книги. Со временем он приобрел глубокие познания в области виноделия, и с его мнением считались во всей округе. В содружестве нам случалось проводить что-то вроде конкурсов между ним и Кристофом Блашаром, нашим бесспорным знатоком вина. И смею вас заверить, что Анисе вовсе не выглядел смешным. Кроме того, я встречался с ним и в более конфиденциальных условиях, на консультациях. Время от времени я выписывал ему рецепты, в настоящее время в Сент-Эмильоне нет больше врача.
— Но вы ведь уже не практикуете?
— Нет, я хирург на пенсии. В течение тридцати пяти лет я практиковал в Нанте и Бордо. До того как стать хирургом, я был терапевтом и имею право выписывать рецепты… Разумеется, я не получаю никакого вознаграждения.
Кюш кивнул, а Надя тем временем с большой ловкостью исполняла роль машинистки.
— Да, понимаю. Но вернемся к содружеству, как вы в него вошли?
— С рыцарями виноделия я познакомился через моего друга Элизабет де Вомор, нашу председательницу. Я знал ее лет пятнадцать. Когда я заведовал бордоской больницей «Пеллегрин», мне довелось подружиться с ней и ее мужем. В две тысячи первом году я сказал им, что после выхода на пенсию рассчитываю поселиться в этом районе. Тогда они рассказали мне о Сент-Эмильоне, о содружестве… И вот я здесь.
— Ясно. Ну, а насчет того пресловутого воскресенья?
— Этот вечер организовала Элизабет. Речь шла о дегустации одного сорта вина, который в две тысячи втором году я получил вместе с Фабром.
— Продолжайте.
— Собрание имело для нас большое значение. Мы впервые представляли руководству урожай этого виноградника.
— Вы можете сказать мне, кто там присутствовал?
— Полагаю, что раз вы меня вызвали, то у вас есть об этом кое-какие сведения.
— Правильный вывод, но мне все-таки хотелось бы узнать вашу точку зрения.
— Подождите, я попробую вспомнить, присутствовали почти все члены: конечно, сенатор Фабр, Фернандо и Моника Барбоза, Кристоф Блашар, Элизабет де Вомор, разумеется, Эрве и Мишель Монлор, Жаклина Турно и покойный Анисе.
— Лорда Кинсли не было?
— Нет, он в Англии, но вы можете спросить у нашей председательницы.
