Мы имеем два убийства: Анисе и Марьетт, одно исчезновение: Барбоза, попытку убийства Турно и в довершение всего анонимку. Журдан ненавязчиво дал мне понять, что счет начинает превышать допустимые пределы.
— Патрон, по вашему мнению, все эти дела как-то связаны между собой?
— Мой дорогой Мартен, представьте себе, мне очень хотелось бы это знать! Несомненно одно: и у Вомор, и на месте, где найдена машина техпомощи, обнаружены похожие следы.
Кюш показал на цветную фотокопию на стене с отпечатками обуви сорок четвертого размера.
— К несчастью, наша прогулка в катакомбы ничего не дала.
— Может, следовало бы направить туда служебных собак?
— Я думал об этом, но улики слишком слабые, а возможности не так велики. Одна из групп по- прежнему находится в Косове в поисках выживших после землетрясения тринадцатого июня. Циркуляр предписывает нам использовать их в первую очередь лишь для спасения жизней.
Нгуен, подняв палец, попросил слова. Кюш кивнул ему.
— Патрон, вы не могли бы нам рассказать о том человеке в прошлую ночь?
— Я послал в него две пули и уверен, что задел одну ногу. Он был слишком далеко и затерялся в узких улочках. К тому же бежать в сапогах по средневековой мостовой — это, я вам доложу…
Надя легкой насмешкой попыталась разрядить обстановку:
— Я уже советовала тебе надевать кроссовки, когда гоняешься за зайцами.
— Заяц подстрелен. Бебен со своей командой обнаружили только одну пулю и две гильзы. Так что проверьте все аптеки, все больницы, всех врачей на пятьдесят километров в округе. Он нам нужен, и ПОСКОРЕЕ!
Капитан посмотрел на лейтенанта Мартена:
— Мартен!
— Считайте, что все уже сделано, патрон. Описания нет, но, может, есть хоть какой-то намек?
— Могу только сообщить вам, что он высокого роста. Я бы даже сказал — где-то метр восемьдесят.
Слово опять взяла Надя:
— Это не соответствует показанию Андре, он говорит, что замеченный им силуэт ростом был ниже Барбозы.
— Жена владельца гаража сказала мне, что рост ее мужа метр семьдесят пять.
— Спасибо, Мартен.
— Босс, ты уверен, что это не может быть женщина?
— Нет. Учитывая драку с Марьеттом, у женщины, не обижайся Надя, не хватило бы сил.
— Ну, это речи мачо!
— По крайней мере, следует исключить стариков, женщин и детей.
— Браво, Нгуен, я вижу, ты приобщаешься к ремеслу. Ладно, конец шуткам, а что касается наших подозреваемых, то вывод таков: прежде всего Казимир Андре. Я его не совсем понимаю… Он что-то скрывает.
Надя продолжила анализ, начатый ее патроном:
— Есть еще Фернандо Барбоза, вот уже несколько дней он где-то прячется…
— Кстати, в этой связи внесите его в список разыскиваемых лиц.
— Активно или пассивно, патрон?
— Активно, я хочу видеть физиономию нашего владельца гаража на всех телетайпах… Нгуен, этим займешься ты.
— Понял, патрон!
— И чтобы закончить, у нас есть местная звезда: Анж Дютур. Я получил на него досье криминалистического учета, и надо признать, им стоит заняться. Минувшей ночью он был в плачевном состоянии. Сосредоточимся на этих троих. О'кей?
Все полицейские согласились.
— Надя, ты пойдешь в «Дубовую бочку». Попробуй поговорить с Памелой Блашар, это дочь хозяина. Марьетт пришел в себя, когда она пыталась вернуть его к жизни. Может, что-то прояснится.
— Считай, что уже сделано!
— А я займусь Дютуром. Затем постараюсь чего-нибудь добиться от Блашара-отца.
— А с ним тоже какая-то проблема, босс?
— Этой ночью он был мокрый с ног до головы, когда подошел к фонтану. А кроме того, на левом предплечье у него красовался огромный порез. — И, повернувшись к остальным полицейским, продолжал: — Ладно, я подвожу итоги. Вы все досконально узнаете мне об Андре, я хочу знать, что он носит: трусы или кальсоны. Вы объявите в розыск Барбозу, включая полицейский файл внутренней сети. Потом, как договаривались, займетесь больницами.
Если бы понадобилось выделить какое-то качество у Мишель Монлор, то это наверняка была бы аккуратность. Вот уже двадцать лет, за пять минут до того, как часы на соборе били девять часов, происходил ритуал поднятия железных жалюзи. Для столь искушенного взгляда, как у нее, требовалось никак не больше пяти секунд, чтобы проверить, все ли на месте. Она всегда считала делом чести соблюдать порядок. На самом видном месте прилавка стояли зубные щетки и тюбики губной помады. Всегда широко были представлены средства для похудения. Ведущие препараты меняли места в зависимости от времени года. Зимой в чести был парацетамол, а увлажняющие кремы считались чемпионами лета. Всегда требовалось около часа, чтобы рассеялись испарения жавелевой воды, уступив место запаху лекарств, свойственному таким учреждениям. Ее клиенты это знали и редко приходили раньше десяти часов. Аптека — это ее гордость, ее наследство. Она всегда вставала раньше мужа, который обычно присоединялся к ней около половины десятого, после короткого посещения «Дубовой бочки» ради традиционной чашечки черного кофе. Однако этим утром она была поглощена не работой. Присев на высокий табурет, Мишель Монлор говорила по телефону. На ней был белый халат с медицинской эмблемой на груди, увенчанной чашей Гигиеи, греческой богини, олицетворяющей здоровье. Обвившись вокруг ножки чаши, змея изрыгала яд. Прежде он входил в состав лечебных снадобий, однако тот, что у аптекарши, похоже, не обладал такими достоинствами.
— Алло! Да, это я! Послушай, он еще не пришел, у меня мало времени… С тех пор, как он угрожал мне, я боюсь… Да, я слышала, это ужасно. Я больше не выхожу ночью.
Встревоженная Мишель Монлор выслушала ответ своего собеседника.
— Да, я знаю… Если он снова начнет, я всерьез об этом подумаю, но пока слишком рано. Я не смогу прийти сегодня вечером — это чересчур рискованно.
Со звоном открылась дверь. Мишель Монлор повернула голову в сторону незнакомца.
— Я прощаюсь, у меня посетитель. Будем держать друг друга в курсе… и лечись, я все тебе положила в зеленый пакетик.
Она торопливо положила трубку.
— Добрый день, что вам угодно?
Лейтенант Мартен протянул полицейское удостоверение. Ему всегда нравилось это короткое мгновение. Он часто думал о Шоне Коннери, Роджере Муре и им подобных. «Бонд, меня зовут Бонд». Этот момент в фильме всегда приводил его в восторг. «Мартен, меня зовут Мартен». Само собой, эффект будет совсем не тот. Поэтому он довольствовался тем, что протянул удостоверение:
— Добрый день, мадам.
— Чем могу служить?
Аптекарша выглядела немного растерянной.
— Ваша аптека действительно дежурила минувшей ночью?
— Да, в самом деле.
— Вы не заметили ничего необычного?
— Ну как же, покойник, еще один! Хотя у меня сложилось впечатление, что это становится вполне обычным делом. Если и дальше так пойдет, придется, видно, куда-нибудь податься. Ничего другого сказать я не могу.
