— Как ты себя чувствуешь?
— Голова болит!
— После удара, который ты получил, меня это не удивляет.
— Я ничего не помню… Я стоял на стене, а дальше — ничего…
— Знаешь, Тьерри, мы всегда были откровенны друг с другом… — С этими словами она взяла его за руку. — Вчера вечером я вошла к тебе в комнату и увидела газету с вырезанными буквами…
— Да, знаю, я должен был сказать тебе, однако это крайние меры, которые не предусмотрены инструкцией.
— Объясни!
Кюш уточнил свою стратегию: письмо это служило всего лишь приманкой.
— Хотелось заставить преступника проявить себя.
Надя улыбнулась. Она думала о наихудшем, но теперь успокоилась.
— В следующий раз не делай ничего тайком, доверяй мне.
— Ты прекрасно знаешь, что доверие тут ни при чем, но это могло быть опасно, и…
В эту минуту в палату вошел стажирующийся студент-медик с какой-то металлической миской в руках:
— Ну как, сегодня он чувствует себя лучше?
Вот тебе и раз, еще один любитель обращения ни на «ты», ни на «вы».
— Ему лучше, он благодарит его за участие.
— Вот с этим он обретет олимпийскую форму, и завтра все пройдет.
— Доктор, не могли бы вы оставить нас на пять минут?
— Разумеется, он зайдет попозже.
Студент ушел. Как только дверь закрылась, Надя продолжила:
— Тот, кто напал на тебя, прошел по старым галереям, которые ведут к алтарю монастырской часовни.
— Он хорошо ориентируется здесь, если знает, что есть проход под алтарем.
— Это старинный погреб францисканцев. Ныне владелец ресторана хранит там игристое вино. Подожди, это еще не все. Этой ночью я зашла в наш кабинет и нашла там под дверью вот это.
— Что тут еще?
— Читай!
Лейтенант протянула своему начальнику целлофановый пакет:
— Узнаю стиль нашей птички.
— Пойду отнесу это послание в лабораторию криминалистам.
— Вынь из шкафа мою одежду.
— Как это вынуть твою одежду?
— Меня ждет расследование… Надеюсь, ты не думаешь, что я свалю на тебя всю работу…
«Пежо-307» проехал вдоль кладбища монастыря, потом свернул направо и остановился на улице Франсуа-де-Сурди. Здесь находилось Междепартаментское управление судебной полиции Бордо. На втором этаже — служебные помещения. Кюша, который работал в управлении около пятнадцати лет, поприветствовал дежурный охранник. Капитан направился в первый подвальный этаж, где располагались помещения службы криминалистов.
— Это неразумно, босс, взять и уйти вот так.
— У меня нет выбора, каждая потерянная минута может привести к новой драме.
— Надеюсь, мы не наткнемся на Журдана, потому что тогда застрянем на весь день.
— Он в курсе насчет прошлой ночи?
— Да, он знает, а как мы могли поступить иначе?
— Неважно, я выкручусь.
Офицеры полиции ввели свои карточки в опознаватель и вошли в просторную комнату лаборатории. Их встретил мужчина в белом халате:
— Привет, Надя, привет, Тьерри, что с тобой стряслось, ты упал?
— Нет времени объяснять.
Надя протянула эксперту целлофановый пакет:
— Вот еще одно анонимное письмо. Можешь взглянуть на него прямо сейчас?
— Для тебя на все готов…
Элизабет де Вомор принимала викария епископа. Они вместе отобедали. По такому случаю Нинетта достала тонкий чешский фарфор.
— Святой отец, хотите канеле к кофе?
— С удовольствием.
— А вам известно, что это лакомство обязано своим названием медной формочке, в которой выпекается?
— Нет, я этого не знал, но думаю, тут есть какая-то связь с каннелюрами.[30]
— Верно, святой отец.
— Пирожные восхитительны.
— Их делает Нинетта.
— Ее муж — счастливый человек, иметь жену с такими талантами…
— Она не замужем и после смерти родителей живет одна.
— А-а! Я этого не знал. Она служит только у вас?
— Да, и время от времени помогает моему другу Арчибальду.
— Арчибальду?
— Лорду Кинсли, одному из рыцарей виноделия.
— Понятно.
— Он мой давнишний друг. Именно он взял на себя мои функции в правлении, когда меня назначили Великой Лозой.
— Прекрасно.
— В начале восьмидесятых Арчибальд был одним из главных клиентов наших виноделов. Мало-помалу его стали считать своим и в округе, и среди виноградарей. И естественно, несколько лет назад он приобрел виноградник. Как раз тот, что принадлежал нашему главному виноведу.
— Словом, вы хорошо знаете всех.
— К этому обязывает мое положение Великой Лозы.
— Не могли бы вы рассказать мне о моем предшественнике?
— Отец Анисе, безусловно, был священником, который оказал наибольшее влияние на наше содружество. Мой супруг очень его любил, они обменивались мнением обо всем.
— То есть?
— Они встречались несколько раз в неделю, а если не получалось, то писали друг другу, уточняя какие-то вопросы.
— Значит, они действительно были близки.
— Да. Впрочем, Эдмон был одним из тех редких людей, кто обращался к Анисе на «ты». Когда муж занимался осветлением вина у нас в поместье, то всегда приходил священник и приносил молодые побеги чеснока. Он резал их на кусочки, и вместе с работниками они готовили большой чесночный омлет из желтков, добавляя жареных летучих мышей.
— Летучих мышей?
— Да, это восхитительно.
Начинающий следователь решил, что пришло время перейти Рубикон:
— А вы не могли бы позволить мне посмотреть переписку вашего супруга?
Услышав такую просьбу, Элизабет де Вомор откровенно удивилась.
