впавшего в кому Фаулера. Но все мои попытки оживить его и даже пара пощечин не возымели никакого действия. Я перелез через изгородь и по засыпанной гравием дорожке направился к дому. В дверях меня встретила пожилая женщина, наверное, мать несчастного пьянчужки. Из комнаты справа — должно быть, там располагалась гостиная — доносились странные звуки, отдаленно напоминавшие музыку. В воздухе витали ароматы готовящегося обеда: упоительный запах жарящейся на сковородке свинины и тушеных бобов. У меня тут же потекли слюнки.
— Мэм, мистеру Фаулеру вроде бы стало не по себе там, в коррале, мне нужен помощник, чтобы вынести его оттуда. Боюсь, как бы его не затоптали коровы.
Она взглянула поверх моего плеча и с глубоким вздохом покачала головой, словно ей уже случалось наблюдать подобную картину.
— Спасибо, что сообщили мне о бедняге Бобби. Как, по-вашему, вдвоем с человеком, что играет на пианино, вы сумеете перенести его в дом?
Теперь мне стало понятно происхождение чудовищных звуков, доносившихся из гостиной.
Через несколько минут мы с пианистом едва ли не волоком втащили «беднягу Бобби» на крыльцо, протиснулись по коридору и, наконец, свалили его в комнате на узкую кровать. Я с завистью разглядывал его дорогие ботинки, пока развязывал на них шнурки, а пианист с одобрением отозвался о качестве верхней одежды. Женщина, которую я по-прежнему считал матерью Бобби, горестно вздыхая, стащила с него пару курток, пригладила волосы. Под конец она не справилась с отчаянием и горько разрыдалась.
— Ума не приложу, какой бес в него вселился. Это уже третий раз за неделю, а еще только среда!
Пианист вызвался мне помочь, и мы вернулись в коралль. Видимо, совместная работа выглядела захватывающе, местный почтальон даже приостановил доставку корреспонденции, чтобы понаблюдать за нами. Проследив за нашими манипуляциями с тремя или четырьмя коровами, он задал пару вопросов и, как водится, прокомментировал мои действия, явно гордясь своей проницательностью.
— Чем это вы занимаетесь? Разве коровам не больно, иглы-то у вас какие огромные?
— Похоже, коровам не слишком нравится то, что вы с ними проделываете.
Я, как мог, любезно ответил на его вопросы, перекрикивая рев, кряхтенье и мычание своих пациенток.
Слабые руки пианиста были ненадежной поддержкой, но он старался и работал все же лучше предыдущего ассистента. Вполне довольные друг другом, мы поговорили о том, как разительно непохожи наши профессии и как плохо некоторые люди разбираются в работе других, хотя и берутся ее оценивать.
— Ребята, зайдите перекусить, — позвала нас миссис Фаулер. — Знаю, что еще только одиннадцать, но я уже накрыла для вас, поэтому идите и поешьте, пока не остыло.
Кто же откажется от такого приглашения? За столом пианист прочитал довольно продолжительную молитву, и мы принялись уписывать вкуснейший деревенский обед, подчищая тарелки кусками кукурузного хлеба. Хозяйка подавала нам еду, подкладывая добавку, уговаривая нас съесть еще кусочек и выражая надежду, что обед получился съедобным. Он был не просто съедобным, от такой стряпни не отказались бы не только члены королевской фамилии, но даже и сам д-р Б. Н. Лодердейл, истинный «монарх» всех ветеринаров!
В то утро мне предстояло посетить еще несколько ферм, так что нужно было спешить. Впрочем, следующая ферма располагалась всего в нескольких километрах от хозяйства Фаулера, вниз по ручью.
Прибыв к Хорасу Данагану, я припарковался между двумя древними грузовичками, стоявшими возле старого, но крепкого а вид сарая. Оттуда мне навстречу неторопливо вышли трое мужчин в комбинезонах, двое из них опирались на трости. Надежда на то, что здесь мне помогут ловить коров, таяла на глазах.
— Извините за опоздание. Пришлось задержаться у Фаулера несколько дольше, чем я рассчитывал.
— Да, сэр, почтальон рассказал нам, как вы с преподобным отцом обрабатывали коров Бобби, — ответил мистер Хорас.
Надо же! А пианист ни словом не упомянул о своем сане, хотя о его непомерно долгой молитве я мог бы и сам догадаться.
— Бобби снова под мухой? — поинтересовался старший из мужчин.
— Да, сэр, похоже, сегодня он не в форме, — подтвердил я. Мужчины понимающе переглянулись.
— Мы бы с радостью приехали и помогли вам, да только иногда не угадаешь, в каком он виде, а когда Бобби в плохом настроении, с ним довольно трудно общаться, — заметил мистер Хорас. — Знаете, в Корее ему пришлось попасть в переделку.
Что ж, отрадно было узнать, что печальные наклонности Фаулера имеют хоть какое-то разумное объяснение.
— Где коровы? — мне не терпелось приступить к делу.
— Я загнал их в сарай. Там около сорока голов, — ответил хозяин фермы. — Может, у вас имеется скотовозка, чтобы подогнать ее к дверям и выводить оттуда коров по одной?
— Да, сэр, такая штуковина у меня есть, но сейчас она в ремонте. На прошлой неделе ее разнесла в клочья взбесившаяся брахманка, — сказал я, заглядывая через его плечо в забитый скотом сарай. — Я постараюсь пробраться в сарай сам, а когда понадобится, вы подадите мне инструменты.
Пока человек молод, крепок и энергичен, в порыве энтузиазма он способен на поступки, которые нормальные люди едва ли сочтут благоразумными. Я вошел в сарай, где сплошной стеной стояли коровы, хватал их по очереди, брал кровь на анализ из яремной вены и успевал отпустить животное, не дожидаясь, пока оно опомнится, начнет бурно протестовать. Хитрость состояла в том, чтобы просто идти по течению, как будто я попал в самую гущу толпы, выходящей со стадиона после футбольного матча. Тем не менее следовало быть начеку — стоит только поскользнуться и упасть, как такое количество коров лежащего затопчет в момент.
Через полтора часа с работой было покончено. Но когда я вышел из сарая, мои помощники дружно расхохотались.
— Док, вы выглядите, как сторож на навозной фабрике, — заявил один из них.
Все, включая меня, рассмеялись. Однако на такой случай в грузовике у меня всегда имелся чистый комбинезон, а мистер Данаган принес пару ведер воды. Мне хотелось явиться на следующую ферму в приличном виде.
— То, как вы зарабатываете себе на жизнь, достойно уважения, молодой человек, — хриплым голосом заметил самый старший, — но сам я ни за какие деньги не взялся бы за такую трудную и опасную работу!
Государственная программа по борьбе с бруцеллезом, которая осуществлялась в Штатах в пятидесятые-шестидесятые годы, оборачивалась для ветеринаров тяжелой и довольно нудной работой. Однако благодаря ей я получил бесценные жизненные уроки и научился ладить с людьми. Хотя в те годы и не догадывался об этом.
Самое главное в нашем деле — не терять чувство юмора.
Глава 15
