Затем вновь спустилась на кухню и стала готовить ужин.
Она занималась бифштексами, когда он вошел. Волосы влажные; пахло мылом. Рубашка, которую она достала, была ему немного узка в плечах.
– Ну как, тебе лучше? – спросила она, заставляя себя дышать ровно. – Ты уже лучше выглядишь… Роуленд, – сказала она, как бы примеряясь к имени.
Он сел за кухонный стол и посмотрел на нее.
– И ты великолепно выглядишь, Рейчел, – сказал он, немного помолчав.
Она не повернулась к нему, но улыбнулась.
Ел он с большим аппетитом. А она слишком нервничала и почти ни к чему не притронулась – оставался еще один вопрос исключительной для нее важности, и она знала, что должна получить ответ прямо сейчас.
– Ты… вернулся домой навсегда? – спросила она. Он опустил нож и вилку и посмотрел ей прямо в лицо.
– Надеюсь, что так, – ответил он. – Я действительно очень надеюсь.
Этот ответ Рейчел и хотела услышать, и она была удовлетворена.
– Хорошо, – сказала она, – а как тебе бифштекс?
– Очень вкусно, – ответил он.
И снова принялся есть, в тишине.
Чуть позже выпил воды, откашлялся и посмотрел на нее. Судя по всему, он тоже хотел сыграть свою роль в беседе.
– Так значит, у вас здесь была плохая погода? – спросил он. – Я видел, повсюду валяются ветки.
– Сейчас сезон штормов, – ответила она.
– А-а, – сказал он. Затем продолжил: – Я и не думал, что Озеро такое большое.
Она покачала головой и ничего не ответила.
Он не знал, что об этом думать, и попробовал еще раз.
– Этот дом, – произнес он, показывая рукой вокруг себя, – он такой удобный. А давно ты живешь?…
Она посмотрела на него умоляюще, и он запнулся. Он, очевидно, не понимал, что даже самые простые темы могут оказаться минным полем.
– Прости, – нахмурился он, – я не… – Он не находил слов.
– Почему ты спрашиваешь меня о том, что сам уже знаешь – лучше, чем кто бы то ни было? – спросила она. – Ты понимаешь… Роуленд?
Она не знала, что еще сказать. Надеялась, что он поймет, – насколько внимательным он должен быть, раз ей предстоит пройти через все это.
Возможно, он действительно понял.
– Разумеется… – Он медленно кивнул.
– Ага, – сказал он. – Ага.
Когда ужин более или менее успешно закончился, Рейчел привела мужчину обратно в гостиную. Она разожгла огонь, затем налила им обоим ликера и поднесла ему сигары в коробке. Он взял одну, закурил ее и с наслаждением выпустил дым.
Примерно час они сидели, беседуя ни о чем. Он курил, оба потягивали ликер. Часы на каминной полке пробили десять. Она подумала, что ему, должно быть, не терпится узнать: а что теперь? Ей и самой это было интересно.
Тогда она решительно поставила свой бокал. Она знала, это зависит только от нее. Удивительно, однако это правда – все зависело от нее.
– Ну что ж, думаю, пора спать… Роуленд, – сказала она, глядя ему в глаза и сохраняя твердость голоса.
– Верно, – ответил он и тоже поставил бокал.
В спальне она смотрела, как он снимает одежду. Он не отвернулся, когда она рассматривала его, а, наоборот, деловито разделся, и когда их глаза встретились, в его взгляде не чувствовалось и тени смущения. У него было тело человека, привыкшего к физическому труду.
Он лег в постель, натянул одеяло и стал смотреть на нее. Она погасила свет в комнате, оставив слабый луч пробиваться из ванной. Сама разделась быстро, не глядя на него, понимая, что он за ней наблюдает. Легла рядом на кровать. Их пальцы никогда не соприкасались раньше, но два человека сразу обнялись, их тела холодили, прижимаясь друг к другу.
– Роуленд, – прошептала она, – Роуленд…
Он гладил ее по спине, но вдруг перестал. Рейчел подумала: он сейчас что-то скажет и все испортит. Но вместо этого он вздохнул и крепко обнял ее.
И этим ее освободил.
В первые дни они и впрямь разговаривали много. Посторонний человек, нечаянно их подслушавший, счел бы это банальной беседой людей, слишком хорошо друг друга знающих. Но для нее эти разговоры были крайне утомительны, ибо зиждились на осторожнейшем исключении всего, что могло бы уничтожить иллюзию.
