Лайра попыталась проглотить ком, застрявший у нее в горле. Он собирается наказать ее за то, что она перекрасила волосы? Ну уж нет, у него просто не будет возможности сделать это!
Так и не дождавшись от нее ни слова, Нил продолжал:
– Если ты по-прежнему будешь своевольничать, мне придется снова наказать твою мать. Я высеку ее хлыстом, а ты будешь наблюдать.
При этих его словах Лайре почудилось, что она вот-вот задохнется.
– Наклони голову ниже, – приказал Нил. – Да, вот так. И всегда делай так в моем присутствии, как и полагается жене пророка. – Он надавил ей на затылок, и она склонила голову еще ниже. Только после этого он убрал свою руку.
Стиснув зубы, Лайра делала все, что Нил от нее требовал. Хотя ей очень хотелось ударить его коленом между ног и закричать, она была вынуждена подчиняться.
И она очень беспокоилась за мать, хотя и испытывала к ней сложные чувства. Во всяком случае, ей не хотелось, чтобы Нил избивал Сару. Конечно, она злилась на мать, но, несмотря ни на что, она ее любила. Да, она все еще любила свою мать, хотя та и испортила ей жизнь.
– Стань на несколько шагов позади меня. – Нил приподнял полог, прикрывавший вход в палатку. – И опусти глаза.
Стиснув зубы, Лайра последовала за Нилом.
Несмотря на приказание, она чуть приподняла голову и осторожно посмотрела по сторонам.
Все-таки ее привезли в Орегон. Да, она снова находилась в лагере у подножия Маунт-Худ. Вместе с воспоминаниями к ней вернулись и самые разнообразные чувства, которые трудно было определить. До того как Лайра попала в секту, она жила вместе с матерью и отцом здесь же, неподалеку, в небольшом и очень красивом городке Сэнди. И воспоминания об этом, разумеется, были живы; тот период своей жизни Лайра считала безоблачно счастливым.
Вместе с родителями она часто путешествовала по окрестностям. Однажды они видели лося Рузвельта, как-то раз – чернохвостого оленя и даже снежного толсторога. Когда Лайра смотрела на горы и колышущиеся на ветру деревья, перед ее мысленным взором одна за другой представали картины прошлого, эпизоды из ее детства. Еще как-то раз она видела парящего в небе огромного орла – это было величественное зрелище.
Но теперь ей совсем не хотелось находиться в этих местах. Лайра почувствовала, как к горлу ее снова подкатил ком. Пребывание в секте бросило черную тень на все хорошее, на все то особенное, что было в ее жизни.
И вот она снова здесь.
– Я переправил тебя сюда на своем личном самолете! – громко проговорил Нил.
Его голос вернул Лайру в настоящее и даже испугал. Она мгновенно опустила голову и втянула ее в плечи. А на лице Нила появилась улыбка.
«Но разве у него есть собственный самолет? – думала Лайра. – А впрочем, почему бы и нет?» В том, что у Нила имелся собственный самолет, не было ничего удивительного. Нил зарабатывал немалые деньги на наркотиках; кроме того, к нему постоянно поступали деньги от проданного имущества новых членов секты. Все, что делалось «во имя Света», приносило хороший доход.
Лайра снова осмотрелась. Ей вдруг показалось, что она никогда не покидала общину, что не было никаких пяти лет вне ее пределов. Ее окружали все те же картины: покорные и понурые сектанты в грязных робах.
Вместе с запахом хвои ветер принес и хорошо знакомые Лайре запахи фермы. И звуки были очень знакомые. Где-то вдалеке мычала корова, время от времени слышалось блеяние овец, а также кудахтанье кур.
Небо начало постепенно затягиваться тучами, похожими на сбившихся в отару овец, и в воздухе запахло дождем. Солнце скрылось, но горные пики еще не успели исчезнуть за надвигавшейся темной армадой – они по-прежнему с ожесточением впивались в небо своими острыми зубцами. Хотя сейчас стоял июль, было довольно прохладно. Лайра уже отвыкла от такой погоды, поэтому быстро замерзла. Пытаясь согреться, она то и дело потирала ладони и плечи. Она успела отвыкнуть от орегонского климата, но тот кошмар, в который превратилась здесь ее жизнь, наверное, останется с ней навсегда.
Лагерь – в нем насчитывалось около сотни палаток – занимал довольно обширную территорию. Все палатки располагались концентрическими кругами вокруг небольших площадок, на которых сектанты работали.
На территории лагеря недавно было начато строительство еще одного храма. В его постройке принимали участие почти все жившие в общине мужчины и мальчики-подростки. Но пока храм находился на начальной стадии строительства: был заложен только его фундамент и выстроен каркас, который в скором времени предстояло обшить деревом.
Вокруг строившегося храма бегали стайки полураздетых детишек. Они собирали щепки и маленькие дощечки, которые потом можно было тоже как-нибудь использовать. Здесь любой мелочи находили применение. Девочки лет десяти – двенадцати присматривали за совсем маленькими детьми, едва научившимися ходить.
Жившие в общине дети не получали никакого образования, кроме «домашнего». Что им могли дать их родители, то они и получали.
И заодно с этим им надлежащим образом промывали мозги.
Женщины в секте должны были заниматься делами, которые «соответствовали» их женской природе. Сердце Лайры екнуло в груди, когда она увидела двух молодых женщин, бывших своих подруг. Они были ее ровесницами, но сейчас выглядели гораздо старше своего возраста. Их лица обветрились и покрылись темным загаром, руки загрубели и сделались красными. Но самое главное – их глаза были лишены живости, любопытства и чего-то еще очень важного, чему Лайра не могла дать названия. Когда Лайра проходила мимо, они на несколько секунд оторвались от своих дел, проводили ее равнодушными, безучастными взглядами и снова взялись за работу.
