И невольно возникает вопрос: а может быть, мамонтовую кость не только искали, но и добывали? Может быть, охота, окончившаяся на берегах Волги две тысячи лет назад, продолжалась на берегах Индигирки и Колымы еще несколько веков? Ведь еще так недавно Сибирь изобиловала «белыми пятнами», на которые действительно никогда не ступала нога европейца и которые по своим природным условиям вполне могли быть местом промысла мамонта. С появлением огнестрельного оружия подобный промысел уже не требовал столь больших массовых усилий, которые затрачивали люди палеолита. С другой стороны, все преимущества подобной охоты, прельщавшие доисторического охотника, сохранялись и даже усиливались: мясо шло в пищу и на кормление ездовых собак, шкуру тоже можно было пустить в дело, а бивни — продать. Причем продать очень выгодно: пара бивней высшего качества стоила в Якутии в 1910 году до тысячи рублей. Это были очень большие деньги. Так, может быть, как раз прибыльность этой фантастической охоты заставляла якутов и тунгусов, эвенков и ламутов не рекламировать свои охотничьи угодья, окружать сведения о мамонтах туманом мистических запретов? Считалось, например, что достаточно не только дотронуться до трупа, но даже увидеть труп мамонта, чтобы на этого человека и всю его семью свалились всевозможные несчастья, бедствия, болезни и даже смерть. Мамонт — великий секрет жителей Сибири, и я не удивлюсь, если завтра где-нибудь отыщут скелет мамонта с пулевым отверстием в черепе.
Секрет секретом, но когда о мамонтах в Сибири говорят, то говорят как о существах хорошо известных, почти как о современниках. Сотрудник сектора археологии и этнографии Института общественных наук в Улан-Удэ А. Тиваненко писал мне: «Я мог бы сообщить вам о многочисленных легендах и сказаниях древних и не очень древних народов Восточной Сибири (эскимосов, эвенков, якутов и др.)… где рассказывают о мамонте, как о животном, являющемся неотъемлемой частью их жизни, наравне с лосями, медведями и т. д.». Существуют полулегендарные рассказы о шкурах мамонтов, которые якобы продавались в начале нашего века. На вопрос, откуда так точно известны все детали внешнего облика мамонта, образ которого и сегодня вдохновляет северных резчиков по мамонтовой кости, можно услышать: «Мне его описывал мой дед».
Любопытно, что отголоски всех этих удивительных признаний слышатся не только в Сибири, но и по ту сторону Берингова пролива. Газета «Нью-Йорк геральд» писала, что президент США Джефферсон, заинтересовавшись сообщениями о мамонтах, идущими с Аляски, в самом начале XIX века отправил к эскимосам своего эмиссара, который вернулся со специальным оружием для охоты на мамонтов. О подобном оружии говорилось и в статье одного путешественника, вернувшегося с Аляски, опубликованной в 1899 году в Сан-Франциско. Он видел такое оружие с изображенным на нем лохматым слоном, который хорошо известен эскимосам-охотникам. Эмиссар президента Джефферсона утверждал и вовсе фантастические вещи: по словам эскимосов, мамонтов еще можно встретить в глухих районах на северо-востоке полуострова. Не эти ли сообщения навеяли Джеку Лондону тему его рассказа «Пережиток третичной эпохи», в котором великий охотник Немврод убивает последнего мамонта, мстя за гибель любимой собаки Клуч и ее необыкновенно породистых щенков?
Что же получается? Следуя мысли Михаила Светлова, чье четверостишие стоит в эпиграфе, записать на магнитофон рев мамонта мы не успели, но на фонограф Эдисона могли бы успеть!
Противники «охотничьей» гипотезы в ответ на все подобные сообщения говорят: «Итак, вы утверждаете, что мамонт, его строение, повадки, весь его образ жизни хорошо известны или были известны в самом недавнем прошлом охотникам северных народов. Но почему тогда рядом с этими достоверными данными существует не меньшее количество легенд и рассказов, повествующих о существе весьма далеком от известного вам мамонта? Ведь даже землетрясения объясняют тем, что „под землей ходит мамонт“. Его называют, например, земляным быком, у которого на голове растут рога и который живет под землей и умирает, увидев солнечный свет. По-видимому, эти легенды произошли в результате обнаружения обнажившихся скелетов и туш мамонтов: вылез из земли, увидел свет и испустил дух. А рога, которые путают с бивнями, еще раз убеждают в том, что живых мамонтов никто не видел и не помнит. Что-что, а облик известного ему животного охотник-профессионал воспроизводит в мельчайших деталях. Вспомните наскальные изображения мамонта в пещере Комбарель. С какой изумительной точностью он нарисован! Тот неизвестный древний художник эпохи палеолита видел его, а нынче бивни путают с рогами. Не видели никогда, потому и путают…»
Действительно, легенды о мамонте-кроте, мамонте — подземном быке могли возникнуть там, где сами эти животные давно исчезли, а их трупы и кости находили в земле, на обрушившихся склонах и речных промоинах. В этом, безусловно, есть своя логика. Однако не все так просто, как кажется на первый взгляд…
Изучением корней легенд о мамонте-быке занялся мамонтовед-любитель, молодой челябинский биолог Н. П. Авдеев, с которым мы находимся в многолетней переписке. В недавних своих письмах Авдеев рассказал о том, что во время своей самодеятельной экспедиции в Тобольскую область он обнаружил в местном архиве интересные сведения, опубликованные в начале нашего века в «Ежегоднике Тобольского губернского музея». В частности, в составленных по указанию Петра I «Известиях Лоренца Ланге о Сибири и сибирских инородцах» 1719 года говорится: «В окрестностях г. Енисейска и дальше в Мангазее встречается один весьма удивительный сорт костей, находимых по берегам рек и в прилегающих к ним пещерах и похожих на слоновую кость. Утверждают (местные жители), что под землею жило чрезвычайно большое животное и называлось мамонтом, оно не могло (говорят они) переносить ни света, ни воздуха. По их мнению, оно носило на середине головы один рог, которым срывало перед собой землю и который есть именно названная кость, подобная зубу слона и находимая в Сибири. Некоторые глубокомысленные естествоведы причисляют это животное, мамонта, к бегемотам; в XI главе книги Иова дано описание его и указывается очень точно на подобное этому животное. Коренные зубы суть из такого вещества, которое снаружи подобно кости, а изнутри металлу, и твердо, как камень. Что бегемот охотно скрывается в тени и грязи, согласуется с местами в Сибири, где находят мамонтовую кость. Эти места представляют собой большей частью болота, влажные и поросшие густыми кустарниками…»
Как видите, все тут совпадает с легендой в ее классическом виде: живет в земле, не терпит солнечного света, рог на голове — короче, не нужно быть зоологом или мамонтологом, чтобы прийти к однозначному выводу: и по внешнему виду, и по образу жизни это не мамонт!
Однако обычно подобные легенды считались как бы карикатурой на мамонта, образ которого время и человеческое невежество столь причудливо трансформировали, а Авдеев так считать не стал. Рассказы стариков-охотников, полуистории-полулегенды, бытовавшие среди местных жителей, все больше убеждали его в том, что путать они не могли, что речь идет о каком-то другом существе, а если и есть путаница, то только в названии: это другое существо тоже часто называют мамонтом. Вскоре, однако, выяснилось, что у рогатого быка есть свое древнее имя — весь. И тогда Авдеев подумал: очевидно, мамонт и весь — это разные животные.
Сопоставляя легенды и охотничьи рассказы, Авдеев обратил внимание на то, что в описании веся акцент делается на рога, растущие из головы, хотя в Восточной Сибири во всех преданиях и воспоминаниях бивни мамонта — это зубы, клыки, растущие изо рта или «торчащие из носа», но никак не из головы. Почему восточносибирские данные отвечают научным представлениям о мамонте, а в западносибирских сплошная путаница? Что-то тут не так. Авдеев обратил внимание и на то, что в рассказах о весе отсутствует такая важная ключевая деталь, как хобот. У веся нет хобота. Зато есть копыта. Вот описание мамонта-веся, принадлежащее обским уграм и сибирским татарам и приведенное в XVIII выпуске «Ежегодника Тобольского губернского музея» за 1908 год: «…внешним своим видом и строением напоминает быка или лося, но размерами своими он значительно превышает этих животных. На голове у мамонта имеются громадные рога, копыта у него раздвоенные…»
Детали действительно красноречивые. Получается, что мамонтом называют животное, вовсе на мамонта не похожее. Тогда что же это такое?
«Мое предположение таково, — пишет Авдеев, — речь идет о шерстистом носороге. У шерстистого носорога было два рога, но один, передний, был крупным, длинным (до 125–130 сантиметров), а второй, задний, располагался на морде чуть впереди уровня глаз и был короткий, тупой. По длине он едва составлял треть переднего. Шерстистый носорог встречался значительно реже мамонта (судя по ископаемым останкам). И вот что самое интересное: среди шерстистых носорогов были звери „земноводные“, которые вели полуводяной образ жизни, связаны были с водоемами и болотами».
