Райан и Люсинда сидели в гостиной. Райан рассказывал о своей поездке в Принстон, о том, что, когда он приехал туда, его охватило необъяснимое волнение, словно что-то должно было случиться. Ему нравилась молодежь, нравился ее энтузиазм.
– Я по-прежнему не очень хорошо понимаю, что от меня требуется, – признался он, – тем не менее собираюсь нанять съемочную группу, чтобы снимать завтрашнюю церемонию, на которой Ричардс официально объявит о своем решении баллотироваться. – Он взглянул на часы. – В шесть часов я должен позвонить, чтобы получить подтверждение.
– Ты можешь воспользоваться телефоном в офисе.
Райан вышел в темный холл.
Рядом с офисом находился кабинет, однако Мики уже месяц занимал именно офис. Райан подошел к столу и, взяв трубку, услышал какой-то свистящий звук. Он подождал, надеясь наконец услышать привычный гудок, и вдруг увидел, что аппарат подключен к большой черной коробке, на которой значилась торговая марка «Телесентурия». На коробке имелась кнопка, Райан, протянув руку, нажал на нее и… узнал голос Эй-Джея Тигардена, который как-то странно, дребезжаще, резонировал в динамике:
– …деньги скоро начнут поступать с Багамских островов. Мы намерены использовать их для покупки эфирного времени в Айове.
– Минуточку, – услышал он голос Мики.
Раздался щелчок, Райан попробовал переключиться на другую линию и наконец услышал гудок.
Через несколько секунд дверь офиса распахнулась – это был Мики.
– Какого черта ты здесь делаешь? – захлебываясь от злости, возопил он.
– Я звоню этому малому насчет съемочной группы…
Мики пересек офис и с яростью схватил трубку.
– Ты подслушивал.
– Прошу тебя, успокойся.
– Это мой офис, чтоб тебя… – Мики постарался взять себя в руки, но взор его был страшен.
Райана словно обдало жаром, он физически ощущал исходившую от Мики энергию.
– Люсинда сказала, что я могу воспользоваться телефоном.
– Ты подключился к разговору. Что ты слышал?
– Да ничего особенного. Эй-Джей что-то говорил о Багамских островах. Что-то такое. Да что с тобой?
Мики обогнул стол и приблизился вплотную к Райану.
– Ты здесь в гостях, – зловещим шепотом произнес он. – Тебе это понятно? Ты в моем доме, и я хочу, чтобы ты не совал носа в мой офис и не подслушивал моих разговоров.
– Мики, я не подслушивал. Я просто хотел позвонить…
Некоторое время они стояли молча, пожирая друг друга глазами, затем Райан положил ладонь на грудь Мики и мягко, деликатно, оттолкнул его.
– Да что с тобой, наконец? Ты ведешь себя так, словно случилось черт знает что.
– Не смей за мной шпионить.
– Что это за штуковина… какой-то шифратор?
– Мне приходится заниматься деликатными делами. Приходится прибегать к конспирации, так что отец решил установить это. – Мики испытующе посмотрел на Райана; в следующее мгновение выражение его лица смягчилось. – Слушай… Извини. Видно, нервы расшатались. Тяжело наблюдать, как у тебя на глазах умирает отец.
– Я не должен был заходить сюда… Я просто не подумал…
– Ничего. Все в порядке. Можешь звонить. – Мики грустно улыбнулся. – Врач только что сказал, что отцу совсем немного осталось. Месяц – может, меньше. Я только хотел… извини. – Мики повернулся и подошел к тумбочке, на которой лежал раскрытый кейс. С минуту он как будто пребывал в нерешительности, затем схватил кейс и вышел из офиса. Дверь закрылась.
Райан точно оцепенел. С минуту он прислушивался к гулким ударам собственного сердца. Этот зловещий блеск в глазах Мики пугал… Наконец Райан встряхнулся и набрал номер в Провиденс. Ему сообщили, что со съемочной группой все в порядке. Он сообщил номер своей кредитной карточки «Америкен экспресс» – для контракта. Райан не успел еще повесить трубку, как вдруг перед его взором снова появился рыжеволосый мальчуган, раскачивающийся на качелях. На сей раз в его памяти ожил слабый детский голос: «Могу спорить, Райан не способен на это». Мальчик вскидывал ноги, взлетая все выше и выше, а потом исчез – так же внезапно, как и прежде… Райан в растерянности стоял в офисе, тщетно пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть.
Глава 16
Заявление
Губернатор Род-Айленда был готов бросить вызов. Эй-Джей Тигарден находился в спальне Хейза в губернаторском особняке. На разобранной постели валялась пропагандистская литература и газетные вырезки – последние материалы о других кандидатах от демократической партии. Жены Хейза, Аниты, в комнате не было. Эй-Джей знал, что они давно не спят вместе; их брак был не более чем декорацией. Хейз стоял в ванной перед зеркалом, застегивал перламутровые пуговицы на сорочке.
– С четырех утра изучаю эту муру, – говорил Эй-Джей. – Надо отметить, что все эти ребята лоббируют групповые интересы. Все как один. Дехэвиленд со своей охраной окружающей среды; Сэвидж со своим либеральным дерьмом, типа: «Производство должно отвечать насущным интересам и не отравлять экологию»; пресловутый Галлифорд – этот «мистер Профсоюз», распевающий «Старинную веру».[27] Конек Лео Скатини – женский вопрос. Словом, все они одного поля ягоды – хлыщи из Вашингтона. Все хлебают из одной кормушки.
– Точно. – Хейз, словно желая удостовериться, на месте ли зубы, сделал языком вращательное движение и вышел из ванной.
Хейз посмотрел на часы – до пресс-конференции оставалось сорок минут. Выглянул в окно – к застекленной куполообразной ротонде, где он обычно давал интервью прессе, подъехало несколько микроавтобусов. Он рассчитывал, что их будет гораздо больше.
– Надеюсь, мне не придется петь перед пустой церковью.
– Это неважно. Широкая огласка пока ни к чему. Поскольку мы поздно взяли старт, лучше застать их врасплох, ударить там, где они меньше всего ожидают – завтра на дебатах в Де-Мойне. Говори покороче, не вдавайся в детали – только общие тезисы.
– Брось, Эй-Джей. Мне есть что сказать. Я хочу поговорить о проблемах иммиграции… – Он замолчал, увидев, что Эй-Джей Тигарден сокрушенно уронил голову, издав нарочито страдальческий стон. – Слушай, оставь свои фокусы. Я это уже сто раз видел.
– Мы должны быть над схваткой. – Эй-Джей уперся мясистыми ладонями в колени и устремил умоляющий взгляд на Хейза. – Не нужно никакой конкретики. Если ты пустишься в детали, я умываю руки.
– О чем же нам говорить?
– Мы сосредоточимся на программном девизе, который состоит в следующем: Америка, Хейз Ричардс чувствует твой гнев! Он чувствует твое раздражение! Чувствует твое разочарование, отчуждение, ощущение утраты. И знаете, почему он чувствует все это? Потому что он один из вас! Потому что, прежде всего, он такой же несчастный гражданин Америки, а потом уже все остальное. И как каждого американца, его злят эти бесчисленные гуру, пекущиеся об интересах каких-то непонятных групп… злят, потому что все эти парни – черт бы их побрал! – куплены. Хейз Ричардс никогда не протирал штаны в Конгрессе, ни разу не позволил он, чтобы какой-нибудь вонючий лоббист накормил его бесплатным ужином… он никому ничего не должен. Хейз Ричардс чист, как стекло. Он единственный кандидат, который не куплен.
– Издеваешься? – буркнул Хейз, вспомнив о встрече в «доме на колесах».
– Ладно, ладно. Но ты должен сказать именно это. Тебе предстоит возглавить вторую американскую
