Бонитой. Я никогда не был уверен, что она говорит правду. А теперь все кончено. Мы не будем это использовать.
– А что, если эта женщина решит сама выйти на публику?
– Ты поедешь к ней, Джастин… Сделай все, что можешь, но убедись, что она будет молчать. Давайте выбираться из этой клоаки. Мы должны снова заняться избирательной кампанией. – Падж взял свое пальто и направился к двери, потом обернулся и оглядел полную народа комнату. – Есть случаи, когда цель не оправдывает средства.
Он прошел по коридору, нашел пустой кабинет и написал Хейзу Ричардсу личное письмо с выражением соболезнования.
Мики узнал новости непосредственно от Мило, позвонившего ему на безопасный номер с заправки всего через несколько минут после катастрофы. Разговор был коротким.
– Узнаете обо всем из выпуска новостей, – только и произнес Мило и повесил трубку.
Мики дождался первого после звонка выпуска новостей, вышедшего как специальный репортаж в девять тридцать. Без всяких чувств он смотрел и слушал, как комментатор говорил о горящем фюзеляже и проклятии аэропорта Хопкинса в Кливленде. Проклятии, погубившем за последние полтора года еще три самолета. Мики Ало выключил телевизор, потом спустился вниз на кухню, приготовил себе сандвич и налил холодного пива.
Люсинда услышала по рации, как люди с двух других судов переговаривались о смерти Аниты Ричардс. Она достала старый черно-белый телевизор и пристроила к нему антенну, чтобы они с Райаном смогли посмотреть новости на корме. Пока комментатор рассказывал, Райан почувствовал, как у него сжимается сердце. В штабе избирательной кампании он слышал слухи о том, что между кандидатом и его женой не все гладко… Потом Боулт неожиданно вспомнил бар в отеле «Савой», где он сказал Эй-Джею, что для того чтобы вызвать сочувствие, нужна трагедия. Неужели он, не желая того, приложил руку к этому несчастью? И в эту минуту Райан пообещал себе, что направит все свои силы на уничтожение Мики.
– Что такое? – Люсинда заметила странное выражение его лица.
– Завтра я хочу поехать в город и увидеться с доктором, которого ты нашла. Я должен выздороветь.
Люсинда протянула руку и сжала его пальцы. Они оба понимали, что каникулы кончились. Но они не знали, что Призрак уже приехал в город и ждал.
Глава 50
Осмотр
На следующее утро в восемь часов десять минут они подплыли к шлюпочной пристани в Авалоне. Потребовалось еще десять минут, чтобы вытащить Райана на деревянный настил пристани.
Люсинда оставила его сидеть на лавочке, а сама отправилась брать напрокат один из электромобилей для гольфа. На острове все ими пользовались вместо машин. Райан сидел на лавке и смотрел на телефон-автомат наискосок от нее. До него было всего двадцать футов, но он не знал, сможет ли одолеть это расстояние. Боулт встал на здоровую ногу, поискал в кармане брюк мелочь, потом пропрыгал на одной ноге через деревянную пристань, схватил телефон и, опасно покачиваясь, опустил несколько четвертаков в щель, затем по памяти набрал номер.
Телефон в доме Ало в Нью-Джерси прозвонил пять раз. Потом трубку снял Пулакарпо:
– Да?
– Я хочу поговорить с Мики.
– Его сейчас здесь нет. Хотите оставить имя и номер телефона?
– Скажи ему, что звонит Райан Боулт. – Он слышал дыхание своего собеседника. – Позови его. Он хочет со мной поговорить.
Райана перевели в режим ожидания, и через несколько секунд раздался голос Мики.
– Эй, Райан, дружище, как поживаешь? – Голос Мики лучился добросердечием даже за три тысячи миль, и телефонный кабель этому не мешал.
– Не так хорошо, Мики. Стоит мне только повернуться к тебе спиной, как какой-нибудь супернакаченный кусок пиццы обрушивается на меня то с битой, то с пистолетом.
Мики достал установку с определителем номера и вертел ее, беседуя с Райаном. Номер телефона, с которого говорил Райан, отличался от номера Люсинды, но код района и города были одними и теми же… Райан был в Авалоне с его сестрой.
– Послушай, Райан… Я не знаю, что ты там себе навыдумывал, но ты все не так понял.
– Неужели? Каким же образом?
– Я твой друг.
– Ты никому не друг.
Мики положил устройство, потом медленно откинулся на спинку своего вращающегося кресла.
– Ты что-то надумал или просто так языком болтаешь?
– Я звоню, чтобы сказать тебе, что на этом ты сломаешь себе шею.
– На чем это?
– На Аните Ричардс. Я знаю, почему ее самолет разбился. Я знаю, почему ты убил ее. Я знаю также, что именно ты стоишь за Хейзом Ричардсом. Ты дважды попытался избавиться от меня, когда я не был готов. А теперь я готов.
– Ты мне угрожаешь?
– Это не угроза, а обещание. Я собираюсь убрать тебя с дороги, Мики.
– Так попробуй, дерьмо собачье.
– Ты помнишь, в школе, когда мы были еще детьми? Я всегда был лучше тебя, Мики. Я всегда выигрывал. В спорте. В учебе. Выбери любую категорию, и я всегда оказывался лучше тебя.
– Категория «убийство». Ты не убийца, Райан. Я убийца. Для тебя игра всегда шла по правилам. Пятнадцать ярдов для пробежки, никаких ударов после сигнала. А у меня единственное правило – выиграть любой ценой. Так что можешь употребить свой лучший удар, задница. Меня это не волнует, потому что ничто больше до меня не долетит. – И Мики повесил трубку, оставив Райана балансировать на одной ноге и чувствовать себя идиотом.
Когда Люсинда вернулась на пирс, он уже снова сидел на скамейке.
– Нога болит? – забеспокоилась она, увидев напряженное выражение его лица.
– Нет… Нет. Поехали.
Она помогла ему подняться на ноги, пройти до конца пирса, где припарковала взятый напрокат электромобиль. Когда Райан устроился на сиденье, Люсинда обошла кругом и села за руль. Они поехали по направлению к больнице.
Армандо Васкес следил, как они уезжали. Его мускулистое тело рекламировало шрамы после двадцати восьми лет, проведенных в банде «Ножи Лос-Анджелеса юг-центр». Имена его бывших подружек покрывали руки, словно граффити опоры моста. Он посмотрел на маленькую фотографию Райана, которую держал в руке, потом встал со скамейки недалеко от конца пирса и продолжал следить, как они ехали вверх по холму. Армандо сунул руку в карман, достал маленький, кривой, острый, как бритва, нож для линолеума. Он прислонился к поручням с ножом в руке и стал ждать их возвращения.
В больнице оказалось много народа. Когда Райан и Люсинда вошли, в приемном покое чихали, сопели и не желали делать уколы детишки школьного возраста с насморком, пока им давали лекарства. Многие посмотрели на Райана и Люсинду. В девять пятнадцать утренний наплыв заболевших, не пошедших в школу, кончился, и доктор Андреа Льюис посмотрела на них, терпеливо ожидающих на крошечном, покрытом искусственной кожей диванчике. Они держались за руки.
– Итак, это Билл?..
– А? – произнесла Люсинда.
