— А как же может быть иначе? — резко ответил Кэльвин. — Я всегда о ней забочусь.
Миссис Что взглянула на Чарльза Уоллеса, и ее скрипучий голос смягчился, сделался более глубоким.
— Чарльз Уоллес, тебе здесь опаснее всех.
— Почему?
— Потому что ты такой, каков есть. Ты самый уязвимый. Ты просто должен остаться с Мэг и Кэльвином. Не отделяйся от них. Остерегайся гордости, всезнайства и высокомерия, они могут подвести тебя.
В словах миссис Что, одновременно предупреждающих и страшных, Мэг услышала такие нотки, что вздрогнула снова. А Чарльз Уоллес уткнулся головой в миссис Что, точно так же, как он это делал дома, с мамой, и прошептал.
— Теперь я знаю, что вы имели в виду, говоря, что боялись, когда были звездой.
— Не боится только дурак, — сказала миссис Что. — А теперь идите. — И она исчезла, а перед ними остались только небо, зеленая трава и небольшой камень.
— Идемте же! — нетерпеливо сказала Мэг.
Она и не подозревала, что голос ее дрожит как осиновый лист. Она взяла за руки Чарльза Уоллеса и Кэльвина, и они начали спускаться с холма.
Внизу лежал город — прямоугольный, резко очерченный. Дома на окраинах походили друг на друга как две капли воды — одинаковые квадратные коробки, окрашенные в серое. Перед каждым коттеджем — небольшой прямоугольный клочок газона, дорожка, ведущая к входной двери, окаймленная чахлым рядом унылых цветов. У Мэг было ощущенье, что если пересчитать цветы, то выяснится, что число их одинаково для всех домов. Перед каждым домом играли дети. Одни прыгали через веревочку, другие играли в мяч. Мэг смутно почувствовала, что с играми не все в порядке. Она взглянула на Кэльвина и увидела, что он тоже озадачен.
— Взгляни, — неожиданно сказал Чарльз, — они прыгают через веревочку и играют мячом одинаково и одновременно.
Это действительно было так. Когда веревка ударяла по тротуару, мяч ударялся о землю. Когда веревка проходила над головой подпрыгивающего ребенка, другой ребенок ловил мяч в воздухе. Опускались вниз мячи. Опускались вниз веревки. И снова и снова. Вверх. Вниз. Ритмично. Совершенно одинаково. Как дома, как дорожки. Как цветы.
Затем одновременно раскрылись двери домов, и на пороге появились женщины — точь-в-точь бумажные куклы. Рисунок на платьях был неодинаков, но внешне они походили друг на друга как две капли воды. Каждая женщина стояла на пороге дома. Каждая хлопнула в ладоши. Каждый ребенок поймал мяч, каждый ребенок сложил веревочку. Каждый ребенок повернулся и вошел в дом. Двери одновременно захлопнулись.
— И как это они ухитряются так делать? — спросила Мэг. — Даже если бы мы очень старались, у нас бы ничего не получилось. Что это значит?
— Вернемся, — настойчиво посоветовал Кэльвин.
— Вернуться? — переспросил Чарльз Уоллес. — Куда?
— Не знаю. Куда угодно. На холм. К миссис Которой, миссис Что, миссис Кто. Не нравится мне все это.
— Но этих дам на холме нет. Ты думаешь, они появятся, как только мы вернемся?
— Не нравится мне все это, — повторил Кэльвин.
— Вы знаете, мы не можем вернуться. Миссис Что сказала: “Идите в город”. Идемте же. — Мэг от волнения пищала.
Она стала спускаться по улице, и мальчики последовали за ней. Одинаковые дома стройными рядами уходили за горизонт.
Затем — одновременно — они заметили странное явление и остановились, чтобы понаблюдать. Перед одним из домов стоял маленький мальчик с мячом и играл в него. Но играл довольно плохо и то ронял мяч на землю и подбегал к нему довольно неуклюже, то старался подбросить его в воздух и тщетно пытался поймать. И все это неритмично, хаотически. Дверь дома открылась, и на пороге показалась мать. Она затравленно огляделась вокруг, увидела детей и приложила ладонь ко рту, как будто стараясь подавить крик, потом схватила малыша, втолкнула его в дом и с шумом захлопнула дверь. Мяч, выпавший из рук мальчика, остался лежать перед домом.
Чарльз Уоллес подбежал к мячу и поднял его. Мяч казался обыкновенным коричневым мячом.
— Давайте отнесем мяч и посмотрим, что из этого выйдет, — предложил Чарльз Уоллес.
Мэг одернула его:
— Миссис Что приказала нам идти в город.
— Но ведь мы уже в городе. По крайней мере, на окраине. И я хочу разузнать обо всем поподробней. Сдается мне, нам это поможет впоследствии. Можете продолжать путь без меня, если не хотите здесь задержаться.
— Нет, — твердо отрезал Кэльвин. — Мы должны быть все вместе и не давать этим разъединить нас. Давайте лучше постучим к малышу и его маме и посмотрим, что из этого выйдет.
Они направились по дорожке к дому. Мэг пыталась уговорить их.
— Поспешим в город! — умоляла она. — Разве вы не хотите найти отца?
— Конечно, хочу, — ответил Чарльз Уоллес, — но не вслепую. Как мы можем помочь ему, если не знаем, с кем нам придется иметь дело? Ведь совершенно ясно, что мы должны помочь ему, а не просто отыскать.
Он быстро подбежал к двери и постучал. Подождал. Ничего не произошло. Затем Чарльз Уоллес увидел звонок и позвонил. Они услышали, как звонок прозвенел где-то внутри дома и эхо прокатилось по пустым улицам. Через секунду в дверях появилась мать. Приоткрылись двери на всей улице, но чуть-чуть, и глаза соседей впились в трех детей и в женщину, испуганно стоящую на пороге дома.
— Чего вы хотите? — спросила она. — Сейчас не время для газет, молоко мне уже принесли, и я регулярно выплачиваю Пожертвования на приличия. Все мои бумаги в порядке.
— Ваш малыш уронил мяч, — сказал Чарльз Уоллес и протянул мяч.
Женщина оттолкнула мяч:
— О, нет! Дети в нашей секции никогда не роняют мячи. Они прекрасно натренированы. У нас не было отклонений вот уже три года.
И головы всех соседей согласно закивали.
Чарльз Уоллес приблизился к двери и заглянул в дом. Сзади нее прятался в тени маленький мальчик, приблизительно его ровесник.
— Войти вы не имеете права. Вы не предъявили своих документов.
Чарльз Уоллес держал мяч так, чтобы малыш его видел. С быстротой молнии мальчик кинулся к Чарльзу Уоллесу, выхватил мяч из его рук и снова спрятался. Женщина побелела, открыла рот, как будто хотела что-то сказать, но вместо этого захлопнула дверь перед носом Чарльза. И все двери тоже захлопнулись.
— Чего они так боятся? — спросил Чарльз Уоллес.
— Даже ты не понимаешь? — спросила Мэг.
— Пока не понимаю, — ответил Чарльз Уоллес. — Но пытаюсь. Пойдемте! — И он сбежал по ступеням.
Через несколько кварталов коттеджи сменились высокими прямоугольными, совершенно одинаковыми зданиями. Потом они увидели, что по улице едет на чем-то среднем между велосипедом и мотоциклом мальчик одного возраста с Кэльвином. Как только он подъезжал к подъезду, он вытаскивал из сумки, висевшей у него через плечо, газеты и опускал их в щель двери. Мальчик был не совсем обычный. Ритм его жестов никогда не менялся.
Кэльвин присвистнул:
— Интересно, играют ли они здесь в бейсбол?
Мальчик, увидев их, замедлил ход машины и остановился, рука его наполовину застряла в сумке.
