зачем я только позволила Фай втянуть меня в эту авантюру?
– А вот и дом, – раздался голос Мака. Через десять минут, за которые я не проронила ни слова, он остановил машину. Подъезд к коттеджу оказался настолько узким, что я рефлекторно втянула живот.
– Посмотри, Милли, какая прелесть! – воскликнула Фай, выскочив из машины и широко раскинув руки. – За столько лет здесь ничего не изменилось.
В этом я ничуть не сомневалась, глядя на свежую краску, которая нисколько не скрывала подозрительно дряхлые кирпичные стены. Так называемый коттедж, как изящно выразился Мак, представлял собой старый двухэтажный особняк, стоявший так близко к воде, что было совершенно непонятно, как он выдерживал даже самые небольшие штормы.
– Когда на море шторм, вода обычно доходит до защитной стены, которая прикрывает заднюю часть дома. Ну а если волны высокие, вам просто надо закрыть окна.
– Спасибо. – Фай взяла из его рук связку ключей с потертой оранжевой лентой. – Это будет грандиозно, Милли!
Я попыталась улыбнуться, но от нервов губы свело судорогой.
– Город находится в той стороне. – С этими словами Мак бухнул на землю чемодан в опасной близости от моей ноги. – Фай, мои предки по-прежнему живут здесь в центральном доме. Если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь. Мама поможет.
Фиона кинулась обниматься с Маком. Я сразу отбросила эту идею: простого рукопожатия вполне достаточно. Кончилось тем, что я вяло помахала ручкой вслед отъезжающей машине.
– Ну разве это не прекрасный дом! – воскликнула Фай, возясь с замком от входной двери, выкрашенной в блестящий голубой цвет. – Он похож на пряничный домик из детской сказки.
– Ты имеешь в виду «Гензель и Гретель»?
– Он действительно похож на печенье. Но все-таки это так мило, что тетушка Мэри предоставила в наше распоряжение целый дом.
Надо признать, внешне коттедж выглядел очень привлекательно. Деревянные балки, выкрашенные в канареечно-желтый цвет, приятно сочетались с розовыми стенами. В целом дом производил впечатление огромного праздничного торта, хотя с первого взгляда было видно, насколько он старый, – так же, впрочем, как и остальные коттеджи, располагавшиеся по левую сторону от нашего. Но я сразу подумала о преимуществе: из задних окон дома виден настоящий океан, – и мое настроение тут же улучшилось. Зная, что Фиона чувствует себя на седьмом небе от счастья, вновь очутившись в местах своего детства, я старалась думать о будущем позитивно. В каком-то смысле мы обе начинали новую жизнь, и потому никакой учитель серфинга, больше похожий на бульдога, не сможет испортить мне впечатление. По крайней мере в нашем распоряжении имелся миленький домик и нам предстояло провести в нем четыре увлекательных месяца. Наконец Фай открыла дверь. Я заглянула ей через плечо – мне не терпелось поскорее узнать, как выглядит наше будущее жилище изнутри.
– Ну что там? – Меня переполняло любопытство. – Модерн или ситцевые занавески в цветочек?
– Не знаю, тут слишком темно. – Фай пыталась нащупать рукой выключатель на стене. – Але-оп! – воскликнула она, разведя в сторону руки, словно конферансье в цирке, объявляющий гвоздь программы. Через несколько секунд, когда наши глаза привыкли к тусклому оранжевому свету, руки Фионы медленно опустились.
– Теперь я понимаю, что ты имела в виду, когда говорила про пряничный домик, – проронила я после минуты гробового молчания. – Здесь все очень… коричневое.
«Коричневое» – это было еще слабо сказано. Стены покрывали темно-шоколадные с оранжево- коричневыми пятнами обои. Плинтусы, дверные проемы, единственный абажур – все было коричневого цвета. Исключение составляли бежевые квадраты на ковре, чередовавшиеся, как вы догадались, с коричневыми. (Не думала, что бежевый цвет вызовет во мне такой бурный прилив радости.) Когда Фай протянула руку, чтобы открыть следующую дверь, мы обе невольно затаили дыхание.
– Там тоже все коричневое? – тихо спросила я Фиону, следуя за ней в гостиную. Из-за темно- коричневого цвета и затхлости мне показалось, будто мы очутились внутри пещеры. – Звони в ЦРУ: кажется, мы нашли логово Осамы Бен Ладена. – Закашлявшись, я прислонилась к стене, оклеенной обоями, по- видимому, еще в шестидесятые годы, и тут же окунулась в паутину невообразимой толщины.
Фай смущенно откашлялась и на цыпочках прошла в центр комнаты. Ее лимонные брюки, кремовый пиджак и ярко-розовые кроссовки резко контрастировали с общей тоскливо-коричневой гаммой.
– Смотри не наступи на чей-нибудь труп, – фыркнула я, следуя за Фай к двум грязным пятнам на стене, которые, как мы предположили, должны быть окнами.
– Ну, все не так уж плохо. – Голос Фай прозвучал не очень уверенно, когда, высунув от напряжения язык, она попыталась открыть одно из них. – Да, атмосфера в доме не самая приятная.
– Не самая приятная? Прости меня, но этот коттедж похож на настоящий дом с привидениями. Здесь просто страшно находиться. – Я осторожно присела на краешек темно-зеленого дивана (возможно, он был другого цвета, но при таком ужасном освещении ничего нельзя разобрать), и тут же в воздух поднялся столб пыли, напрочь забившей мне ноздри.
– Конечно, здесь немного грязновато, – пролепетала Фай, пытаясь разогнать маленькой ладошкой густое облако пыли. – Но после уборки все станет намного лучше.
– Без генеральной уборки не обойтись. Если бы можно было торговать пылью и плохими запахами, твои тетушка с дядюшкой давно превратились бы в миллионеров.
Фай улыбнулась и присела на ручку дивана. Вдруг раздался громкий треск, и через мгновение мы с глухим стуком плюхнулись на ковер (заметьте, опять коричневый).
– Господи, – громко застонала Фай, потирая ушибленный зад. А потом, хихикая, добавила: – Ну ты даешь, Милли, это же настоящая газовая атака!
Я помогла Фионе встать на ноги и дойти до окна.
– Да, очень смешно, – сухо заметила я. – Теперь, когда ты от души посмеялась, может, мы поедем куда-нибудь, где не пахнет тлением?
