– Да ты просто повернута на мертвых, Милли. Мы не можем поехать в другое место, потому что тетушка Мэри и дядюшка Подриг обидятся.
«Ну и что с того? – чуть не закричала я. – Плевала я на твоих тетушку с дядюшкой. Не хочу я жить в доме, который им было лень прибрать в течение последних тридцати лет. Надо бежать отсюда, пока у нас есть возможность!» Мне хотелось проорать все это прямо ей в лицо, схватить за руку и утащить в ближайший отель. Когда мы ехали в поезде, затея Фай казалась интересным приключением. Но сейчас, очутившись в этом ужасном доме и познакомившись с угрюмым инструктором, я уже не была в этом так уверена. К тому же по зрелом размышлении цель поездки казалась теперь совершенно невыполнимой.
– Смотри, Милли, океан прямо за нашим задним двором. Интересно, бывают здесь большие волны? – Фай склонила голову набок, бросив на меня вопросительный взгляд.
Я мрачно протерла рукавом грязное стекло и посмотрела в окно. Поверхность океана пенилась и бурлила. Огромные массы воды с оглушительным ревом разбивались о заднюю стену дома. – Похоже, вода очень холодная, – содрогнувшись, ответила я.
– Да, там, должно быть, чертовски холодно, – захихикала Фай, – завтра мы узнаем это наверняка.
Я напряглась.
– Завтра? Не смеши меня. Я не собираюсь плавать в этом кошмаре, тем более завтра.
– Еще как собираешься. Мы сюда именно за этим приехали. Это не развлекательная поездка, а исследовательская работа.
– Я знаю. – Очередная волна с неожиданной силой разбилась о стену дома. – Просто мне нужно немного осмотреться, привыкнуть к новому месту.
– У тебя для этого есть четыре месяца.
Мое сердце тревожно забилось. Жить в этом сарае целых четыре месяца? Шестнадцать недель. Сто двенадцать дней по двадцать четыре часа. Очень много минут или сотни миллионов секунд… Другими словами, мне придется жить в этом кошмаре очень-очень долго. Я просто обманывала себя. Серфинг прочно ассоциировался в моем сознании с пальмами, голубыми волнами, резвящимися дельфинами и мускулистыми загорелыми парнями. По крайней мере так все это выглядело в кино. Здесь же мне предстояло столкнуться лицом к лицу с дикой бурлящей стихией, в которой я могла бесславно закончить свои дни.
– Извини, Фай, но я не могу пойти на это.
– Не можешь пойти на что? – Фиона коснулась моей напряженной руки, вцепившейся в оконную раму.
– Вот на этот ужас. – Я смотрела расширенными от страха глазами на беснующийся океан. – Я не думала, что наша затея настолько безрассудна. Извини, что тебе пришлось понапрасну тащиться в такую даль. – С каждым словом мой голос звучал все громче и истеричнее. – Я не могу жить в этом жутком доме с привидениями. И вообще не хочу оставаться в этом городишке. Он, конечно, симпатичный и все такое, но при виде бушующего океана мне становится плохо… Серфинг – для крутых девчонок и парней, таких как твой брат. А я ни за что не надену этот уродливый резиновый костюм, чтобы потом надо мной все смеялись. – И тут меня понесло. – К тому же у твоего Мака самомнения больше, чем у Майкла Флэтли,[8] черт бы его побрал. Я ему не понравилась, он мне тоже. С какой стати твой брат захочет меня тренировать? И ты меня извини, конечно, но откуда ты знаешь, что он не террорист? Он так болезненно отреагировал на мой вопрос о религии. Ты же давно не общалась с ним и практически его не знаешь. Вдруг он «случайно» утопит меня в этом чертовом океане? А мне вообще-то дорога моя жизнь. Лучше я начистоту поговорю с директором картины, чем полезу в ледяной океан с этой самовлюбленной задницей – твоим братцем.
– Какая жалость, – раздался вдруг в дверях низкий голос. – А я как раз хотел договориться с вами встретиться утром, чтобы купить гидрокостюмы для завтрашнего занятия.
Я медленно развернулась и увидела в дверном проеме мощную фигуру Мака. Я стояла с открытым ртом, не могла ничего ни сказать, ни сделать.
– Ну, мне надо бежать, – холодно сказал Мак, сверкая в мою сторону зелеными глазами. – А то дома уже заждались «мою самовлюбленную задницу».
– Добро пожаловать в Донегол, Милли! – воскликнула Фай. Ее голос звучал осуждающе. – Ну и дуреха же ты.
После легкого ужина в виде пакета чипсов и кока-колы, оставшихся еще с поезда, спала я на удивление хорошо – в отличие от Фай, по своему обыкновению, то и дело просыпавшейся. Как только голова Фионы касалась подушки, ее начинали одолевать мысли, не давая заснуть. Поэтому несколько раз за ночь она вставала – читала, занималась йогой или еще чем-нибудь, только чтобы утомить мозг и убедить его, что ночью людям полагается отдыхать. От подобных недосыпов я бы на месте Фай давно превратилась в угрюмую и тупую корову, но моя подруга привыкла к такому режиму и каким-то чудесным образом умудрялась нормально жить.
Я открыла глаза, а затем села. Утро оказалось на удивление ясным и радостным, хотя еще вчера я ждала его наступления с каким-то необъяснимым страхом. Сквозь желтоватые занавески пробивались лучи солнца. Пора вставать. Может, вчерашний день и стал началом нашей новой жизни, но сегодняшнее пробуждение оказалось очень холодным. Ноги заледенели, а мой нос, по-видимому, превратился в настоящую сосульку. После поспешного ухода Мака Фай серьезно поговорила со мной по поводу отъезда, и надо сказать, мне стало по-настоящему стыдно за свою истерику. Я взрослая женщина и должна воспринимать смену обстановки более спокойно. В конце концов, жизнь – это одно большое приключение, и Фай практически удалось убедить меня в том, что у нас все получится и (неужели я в это могла поверить?) пребывание в этом городе может оказаться приятным и веселым.
Натянув шерстяной джемпер кремового цвета, черные джинсы и мягкие, без каблука сапоги, я быстро спустилась на кухню, где застала подругу, с подозрением изучавшую облупленный чайник.
– Может, позавтракаем в кафе? – не удержалась я при виде коричневых пятен на чашках, которые Фиона достала из кухонного шкафчика.
– Прекрасная мысль! – воскликнула она, бросившись к входной двери, где стояли ее розовые кроссовки. – Раньше, когда я была маленькой, мы ходили в одно замечательное кафе – там пекли вкуснейшие булочки с изюмом. Оно находится прямо в старой церкви.
– Если они до сих пор продают свежую выпечку, то меня твое предложение вполне устраивает, –
