закончиться для него смертью. Но она может также закончиться смертью и для Марии. Теперь беспокойство не будет покидать его до того самого момента, пока он не увидит ее вновь. Неужели она отказала ему только потому, что он был из Техаса? Похоже, что это так, поскольку все ее мужья были мексиканцами. Но все же подлинной причины он не знает. Может быть, он допустил какую-нибудь ошибку, которая заставила Марию отвернуться от него? Он ел свое фриджоле в полном унынии. Он был стар и уже здорово опоздал. Больной парень Марии что-то напевал, маленькая слепая девчушка без умолку трещала. Будет уже хорошо, думал Билли, если Марии просто удастся уцелеть и вернуться из Кроу-Тауна живой и невредимой к своим ребятам. Ему же надо тем временем оставаться трезвым и заботиться о детях.
Однако позднее, когда дети Марии спали на своих маленьких соломенных тюфяках, на Билли вновь навалилась тоска по его утраченной любви, которая теперь уже навсегда останется безответной. Вынести эту тоску было невозможно, во всяком случае, трезвым. И он опять напился.
13
— Теперь ты жалеешь, что не поехал, не так ли? — спросила Лорена.
Пи стоял за домом и с тоской смотрел вдаль. Уже давно надо было запрячь повозку и начать новый день, а он все стоял и смотрел на уходившую за горизонт равнину. С утра задул северный ветер, и ехать в школу будет холодно. Но не это беспокоило Лорену. Почти месяц после того, как Калл уехал без него, Пи Ай работал с настроением. Но затем настроение стало подводить его. Обычно он был уже на ногах и хлопотал на кухне, растапливая печь, поднимая детей или начиная готовить завтрак, прежде чем она заканчивала кормить грудью Лори и выбиралась из-под одеял. Лорена привыкла рассчитывать на эти лишние десять минут в кровати, которые давали ей возможность собраться с силами перед предстоящим днем. Но она могла рассчитывать на них только потому, что Пи был достаточно сознательным, чтобы встать пораньше и взяться за домашние дела.
Он по-прежнему вставал первым и первым принимался хлопотать по хозяйству, но делал это без настроения и словно во сне. Все валилось у него из рук. Занятый своими мыслями, он путал детскую одежду, каша у него пригорала, и вместо того чтобы экономить ей время, он отнимал его у нее, заставляя исправлять его ошибки.
Эта рассеянность не покидала его и на протяжении всего дня. Клэри жаловалась, что, дав сена лошадям, он забывал про коров. Отправившись, как обычно, в поле, он, вместо того чтобы работать от зари до заката, как требовалось от хорошего хозяина, возвращался домой в середине дня. Вернувшись из школы, Лорена часто находила его в сарае, где он, взяв упряжь, которую надо было починить, так и стоял с ней в руках ничего не делая и словно погруженный в сон.
Недели три Лорена старалась не трогать его. Бывали дни, когда она сама не могла сосредоточиться на делах.
И тоже забывала о некоторых из них или делала их плохо, или просто ленилась. Она не была склонна устраивать трагедию из людских слабостей, потому что и сама была человеком и имела свои слабости.
Но со временем эта заторможенность Пи Ая стала выводить ее из себя. У каждого из них были свои обязанности, и она хотела, чтобы он выполнял их так же, как и она свои. Тяжелый труд был основой их существования. В прошлом, когда Пи Ай уезжал с Каллом, им приходилось трудиться больше обычного, чтобы, вернувшись, Пи мог удостовериться, что они все живы, а ферма стоит как стояла. Худо-бедно, но они справлялись с этим. Переделать все полевые работы было им не по плечу, но в остальном дела у них шли хорошо, так что с возвращением Пи Ая они еще долго не могли приспособиться к его присутствию. Вернувшись, Пи неизменно обнаруживал, что скот не пал, амбар не сгорел и все необходимое делалось, как надо.
Брать на себя дополнительную ношу, когда Пи Ай отсутствовал, — это одно, а взваливать ее на свои плечи, когда он был здесь, — совсем другое. Но досаднее всего была причина его страданий: он жалел, что не поехал с капитаном Каллом.
Шагнув из двери во двор, где дул пронизывающий ветер, Лорена повторила:
— Теперь жалеешь, что не поехал, да?
— Я жалею, что поехал капитан, — промолвил Пи Ай. — Лучше бы он бросил это дело.
— А чем бы он тогда стал заниматься? — спросила Лорена. — Он ничего не умеет делать, кроме как убивать людей.
— Это несправедливо, Лори, — сказал Пи Ай. Чего он не любил делать, так это спорить со своей женой Лореной по поводу капитана Калла, своего старого командира. И тем не менее сейчас он занимался именно тем, что спорил с ней, да еще на холодном ветру.
— Но это так, — возразила Лорена. — Во времена индейских беспорядков, возможно, была потребность в таких людях, как он, но те времена давно прошли.
— Ты же знаешь, что нужда в таких людях еще есть. Вспомни, что сделал Синий Селезень. И это лишь один из примеров, — произнес Пи Ай.
— Я не хочу вспоминать, что сделал Синий Селезень, — встрепенулась Лорена. — Я научилась выбрасывать такие вещи из головы. К этому меня приучила еще Клара.
— А при чем здесь Клара? Он никогда не трогал ее, — недоуменно проговорил Пи Ай. — Он тоже старался не вспоминать те ужасные времена, когда Синий Селезень — один из самых отъявленных головорезов-индейцев, терроризировавших равнины, — похитил Лорену. Гас Маккрае вызволил ее, и она осталась в живых. Оправившись от потрясения, она стала его женой. В те времена подобное часто происходило с людьми, жившими на границе. Сам он побывал более чем в двадцати стычках с индейцами, самой страшной из которых для него оказалась самая первая. Местные жители запомнили ее как сражение за каменные дома. Индейцы подожгли прерию и увели их лошадей, оставив их пешими в местах, где легко можно было умереть от голода. От голода они не умерли, но Пи Ай с тех пор был глуховат на левое ухо из-за того, что ошалевший от ужаса рейнджер в густом дыму саданул из своей винтовки, не подозревая, что всего в ярде от него целится с колена Пи Ай.
Времена были тяжелые, и Пи Ай сомневался, что занимался бы сейчас мирным фермерским трудом, не будь тогда у них во главе капитана с Гасом.
Клара Аллен, однако, жила в Небраске и, насколько ему было известно, ее не похищали такие головорезы, как Синий Селезень.
— Кларе тоже было несладко, — настаивала Лорена. — Кроме того, что случилось со мной, с людьми происходят и другие несчастья. Бог забрал у Клары троих мальчиков — всех, что у нее были. Вот у нас их трое. Каково бы нам было, если б все они умерли?
— Типун тебе на язык, — вздрогнул Пи Ай. — Пошли обратно в дом.
Разговор отрезвил его. Конечно, потерять детей было хуже, чем наполовину оглохнуть в бою. Сам он даже не допускал мысли о том, что может потерять детей. Лори права, как всегда. Удел у женщин тоже нелегкий, даже если им не приходится участвовать в боях.
— Клара страдала побольше моего, — заметила Лорена, опечаленная собственными словами. — Но осталась добрейшей души человеком. — Теперь, когда Клара постарела и выдала замуж своих дочерей, ее, похоже, все сильнее одолевали воспоминания о прошлых страданиях, если судить по тем письмам, которые она присылала Лорене. Хорошо еще, что она любила лошадей и держала табун, которым надо было заниматься.
— Если бы я потеряла троих детей, я бы сломалась, — продолжала Лорена. — Даже если бы я потеряла одного, и то бы не выдержала, наверное. А Клара лишилась троих, да еще мальчиков, и не сломалась. И все, что она делала для меня, она делала, преодолевая свое собственное горе.
— Я ничего не говорю плохого о Кларе, — стал оправдываться Пи Ай. — Если бы не она, мы могли бы не встретиться и у меня бы ничего этого не было. Я обязан Кларе и всегда буду благодарен ей. Я был гол как сокол. Она помогла мне встать на ноги. И я не из тех, кто забывает добро. Но точно так же мне помог капитан Калл. Теперь он попросил помощи у меня, а я взял и не поехал. Это неправильно, хотя я знаю, что, если бы я поехал, это было бы совсем неправильнее.
— Совсем неправильно, — поправила его Лорена.
