— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что мы были слишком счастливы. Какое мы имели на это право!
— Возьми себя в руки, — неестественно громко проговорил он. — Мы ведь с тобой не суеверны. Ты просто чересчур насмотрелась фильмов ужасов по этому чертову телевизору, — решительно добавил он.
— Блюдечко с молоком! — повторяла она как заклинание.
— Неужели мы должны чувствовать угрызения совести из-за того, что слишком мало заботились о еже?
— Мы верили в то, что сможем противостоять мировому злу с помощью блюдечка с молоком, — сказала она с горькой усмешкой.
Вечером она прикорнула в его объятиях и никак не хотела уходить в свою постель.
— Можно я останусь у тебя?
— Но разве тебе совсем не хочется спать?
— Я не смогу заснуть в своей постели, мне там так одиноко.
— Оставайся со мной, — сказал он великодушно, — но чего же ты боишься?
— Ах, если бы я только знала это определенно, тогда бы я не боялась, — проговорила она загадочно.
Кажется, она даже расплакалась.
— Мы не должны предаваться унынию, — проговорил он с деланной бодростью. — Утро вечера мудренее.
— Ничего подобного, — прошептала она. — Мир не меняется с воскресенья на понедельник.
Глубокой ночью он перенес ее в ее собственную постель. Она проснулась с криком.
— Мне приснился такой ужасный сон, он был такой явственный! Его галстук был забрызган кровью!
— Чей это — 'его'?
— Того, кто пришел убить меня. Ведь он пришел именно за этим. И у меня не было другого выхода, как громко закричать, чтобы проснуться и тем самым спастись.
— Ну вот и хорошо, — проговорил он успокаивающим тон ом. — Ну кому же придет в голову убивать такую хорошую девочку, как ты?
— Не говори глупостей. Все было так реально, как то, что я разговариваю с тобой. Представь себе, я даже успела заметить на его левой руке перстень. Широкий золотой перстень с плоским черным камнем. Я подумала: 'Разве убийцы носят перстни?' Представляешь, в момент смертельного страха я задавала себе этот вопрос.
— Сны бывают странные, — сказал он.
— Сны бывают вещие, — закончила она.
На следующий день он похоронил ежа в самом дальнем уголке сада. Выкопал аккуратную глубокую ямку: пусть земля ему будет пухом.
Она ждала, пока он войдет в дом.
— Ты подумал о том, какие приготовления нам нужно сделать на тот случай, если начнется война? — спросила она.
Он пошел в ванную, чтобы помыть руки и закричал оттуда:
— Боже мой, что за странный переход от ежа к войне. У тебя совсем сместились представления о масштабах событий. Никакой войны не будет. И ты не имеешь никакого права говорить: 'Если начнется война'. Тот, кто произносит такие слова, сам накликает войну. Кроме того, никто не осмелится начать войну первым. Речь может идти только об ответном ударе.
— По-моему, и в прежние времена говорили то же, — ответила она. — Почему мир не пытается противостоять этому? А сильные мира сего? Политические лидеры, которые, казалось бы, должны осознавать это не хуже нас. Ты видишь, куда мы идем? Ты осмеливаешься посмотреть правде в глаза? Недолго нам осталось! Ты помнишь то воскресенье, когда мы целиком погрузились в состояние сентиментального счастья. А кровавый след ежа на траве возник, как черное облако на горизонте, предвещающее ненастье в ясный день.
— Попытаемся найти правильные ориентиры, — произнес он слегка нравоучительным тоном.
— Их не существует. Пытаться найти их — значит, выдавать желаемое за действительное. Что мы будем делать, когда начнется война? Я требую прямого ответа на прямой вопрос. Не можем же мы просто сидеть и ждать!
Он снисходительно вздохнул.
— Прежде всего тебе нужно успокоиться. Чего, собственно, ты страшишься, ведь мы все находимся в равном положении!
— До начала войны всего один шаг, рано или поздно она начнется!
— Но ведь угроза смерти существует всегда. Мы ведь знаем, что рано или поздно умрем, но все же сначала стремимся жить!
Может быть, она уже жаждала катастрофы, коль скоро катастрофа неизбежна? У нее даже появилось чувство торжества, что именно ей выпало знать о грядущем, тогда как другим оно было неведомо, и меньше всех ее мужу. Она не желает идти ко дну как слепой котенок. Она хочет видеть все до последней минуты, хочет осознавать происходящее.
Несколько дней спустя им понадобилось вызвать водопроводчика из-за пустяковой неполадки, неисправности крана с горячей водой. Когда сняли раковину и поставили ее на пол, обнаружилось, что задняя стенка дома сплошь покрыта плесенью, та самая стена, которую архитектор в свое время охарактеризовал как 'безумно надежную', поскольку она была облицована по последнему слову строительной техники. 'Полная гарантия от мышей и крыс', — добавил он тогда. А вот теперь водопроводчик, напротив, заверяет их, будто 'ничто в этом мире не может считаться подлинно надежным'.
— Я вижу плесень и в других местах. — Она оживилась. — Весь мир покрыт плесенью, — воскликнула она патетически. — Можно снести эту стену, и архитектор спроектирует новую. Это не составит труда. Но какую стену можно воздвигнуть против всех мировых невзгод?
— Ты становишься такой же фаталисткой, как Пандора, — заметил он нехотя. Эта плесень его тоже насторожила. Если в доме завелась плесень… — Хорошо, что мы заметили ее вовремя, — сказал он нерешительно.
— Напротив, мы обнаружили ее слишком поздно. Постоянно пытаемся успокоить себя чем-то. Вроде того, как пишут в газетах: 'Современная ситуация не дает никаких оснований для паники'. А в то же время на другой странице, в передовой, сообщается, что не хватает бомбоубежищ. 'Кроме того, ощущается недостаток в противогазах для детей до трех лет. Правда, счастливцы от трех до семи вполне обеспечены'. Выходит, традиционная война — наилучший выход. А рано или поздно война начнется…
— Но, позволь, — произнес он устало, уже без особой уверенности в голосе. — Мы же сами себе придумываем все эти страхи.
Постепенно вечерами стало раньше темнеть. Он зажег одну из уютных ламп.
— Я боюсь, что налетит мошкара, — проговорила она.
Он выключил свет. Несметное множество этих полуночников. Омерзительные существа с вытянутыми тельцами и складывающимися крыльями, непостижимые, неуловимые, никогда не знаешь, откуда они берутся, только знаешь, что они есть. Они запускают свой отвратительный хоботок куда-нибудь в вырез платья. А как только ты хочешь их отогнать, начинают соскальзывать вниз, пытаешься их прихлопнуть, но не тут-то было. Им нет числа, они вездесущи. Такое чувство, словно они опутывают человека сетью. Так и будешь лежать беспомощно в этом облаке трепещущих ножек и крыльев.
Роковой час все приближался. Теперь у них не было сомнений: им ничего не остается, как эмигрировать в другое полушарие, в Австралию. Они отправятся туда и займутся разведением овец. Как это им не приходило в голову раньше!
— Разводить овец — это замечательно, — прошептала она, как бы заранее готовясь встретить его возражения.
Им следует продать имущество, расторгнуть контракты по страховым полисам, и тогда у них не только
