Филипп Марголин
Исчезла, но не забыта
Посвящается Дориен, моему партнеру
по адвокатской практике,
жене и лучшему другу в течение
двадцати пяти лет необыкновенной
совместной жизни.
Часть первая
ЗОВ
Глава I
— Вы вынесли приговор? — спросил судья Альфред Нефф у восьми мужчин и четырех женщин, сидящих на скамье присяжных.
Грузный широкогрудый мужчина лет 60–65 с большим трудом начал подниматься со скамьи. Бетси Тенненбаум решила заглянуть в список, чтобы узнать фамилию мужчины. Список этот был составлен еще за две недели до процесса. Здоровяка, сварщика на пенсии, звали Уолтер Корн. В список присяжных его включили в самый последний момент, так как не нашлось других кандидатур, и сейчас Бетси почувствовала себя неуютно, осознав, что этот человек, возможно, оказал какое-то влияние на приговор.
Между тем судебный клерк взял вердикт из рук Корна и передал его судье. Затаив дыхание, Бетси, не отрываясь, следила за сложенным листком бумаги. Пока судья разворачивал его, а затем внимательно читал, Бетси напряженно изучала лицо судьи, но так и не смогла ничего определить заранее по его выражению.
Невольно она бросила быстрый взгляд в сторону Андреа Хаммермилл, полной, уверенной в себе женщины, глядевшей прямо на судью. Именно Андреа и судили сейчас за убийство мужа. В течение всего процесса она лишь однажды выразила хоть какие-то эмоции. Это произошло тогда, когда ее попросили рассказать о самом убийстве Сиднея Хаммермилла. И лишь когда речь зашла о том, как боек продолжал и продолжал вхолостую бить по пустому барабану, не производя выстрела, — все шесть пуль уже были в теле покойного, — присутствующие могли заметить, как задрожали у подсудимой руки, а затем она не сдержалась и вдруг забилась в рыданиях, производя весьма жалкое впечатление.
— Защита, встаньте! — громко произнес судья Нефф.
После короткого замешательства Андреа поднялась со скамьи. Бетси сделала то же самое и теперь стояла рядом, испытующе глядя на судью.
Если опустить подробности, то приговор звучал следующим образом: «Мы, присяжные, будучи надлежащим образом избраны и находясь под присягой, утверждаем, что Андреа Мэри Хаммермилл — не виновна…»
Что было написано в вердикте дальше, Бетси уже не слышала: в зале суда поднялся самый настоящий гвалт. Андреа рухнула на лавку и зарыдала.
— Все хорошо… все хорошо, — пыталась успокоить ее Бетси, но сама почувствовала, как слезы обожгли ей щеки. И тут кто-то слегка коснулся ее руки. Бетси подняла голову и встретилась взглядом с прокурором Рэнди Хайсмитом. Он стоял рядом и держал в руке стакан с водой.
— Предложите ей, — сказал Рэнди и протянул стакан.
Бетси повиновалась и передала стакан своей клиентке. Хайсмит продолжал стоять, ожидая, когда обвиняемой станет лучше.
— Миссис Хаммермилл, — начал наконец прокурор, — я хочу, чтобы вы знали причины моего обвинения. Считаю, что никому непозволительно подменять собою закон. Однако мне также хочется, чтобы вы знали, я искренне возмущен тем, как обходился с вами ваш супруг. Если бы вы вовремя обратились ко мне, вместо того чтобы убивать его, я бы сам сделал все возможное и упрятал вашего мужа за решетку. Думаю, что случившееся послужит вам хорошим уроком и вы продолжите жить, как все. Во всяком случае, вы производите впечатление добропорядочного гражданина.
Бетси хотела было поблагодарить Хайсмита за его слова, но потрясение словно лишило ее дара речи. Когда вокруг Андреа стали собираться друзья, Бетси решила наконец вырваться из образовавшейся толпы на свежий воздух. Через головы людей ей хорошо была заметна фигура Хайсмита. Он стоял один, склонившись над столом и собирая своды законов и папки с бумагами. Однако прокурор не мог не заметить проходящего мимо адвоката. Процесс завершился, и два юриста сумели показать себя с самой лучшей стороны. Хайсмит медленно склонил голову в знак признания — Бетси оставалось сделать только то же самое.
С выгнутой спиной, выразительно отброшенной назад головой и лоснящимися от пота мускулами, Мартин Дариус походил сейчас на волка, который вот-вот завоет над поверженной добычей. Блондинка, лежащая под ним, сильнее обвила ноги вокруг его торса. Дариус, начав содрогаться в оргазме, закрыл глаза. А женщина тяжело дышала — сил у нее уже не было. Лицо Дариуса исказилось, и он рухнул вниз. Щека его коснулась груди блондинки, и он ясно слышал, как учащенно бьется ее сердце, а запах пота, смешанный с ароматом духов, ударил в нос. Женщина закрыла лицо руками. Дариус нехотя провел ладонью по лодыжке своей партнерши и бросил быстрый взгляд в сторону часов, стоящих на столе в комнате мотеля. Было два часа пополудни. Дариус медленно сел. Женщина услышала, как заскрипела постель и повернулась в сторону любовника, который уже находился в другом углу комнаты.
— Мне бы не хотелось, чтобы ты уходил, — произнесла она, даже не сумев скрыть своей досады.
Дариус обтер махровым полотенцем вспотевшее тело и направился в ванную.
— В три у меня важная встреча, — бросил он через плечо, даже не оглядываясь.
В ванной Дариус смыл с себя пот, затем тщательно вытерся, каждый раз на что-то натыкаясь в тесной душевой мотеля. Заметил, что зеркало покрылось паром. Пришлось его протереть. С гладкой поверхности глянуло сухощавое, слегка изможденное лицо, с глубоко запавшими голубыми глазами. Тщательно расчесанная бородка и усы придавали лицу мефистофельский обольстительный вид. Дариус включил портативный фен, затем, когда волосы окончательно просохли, аккуратно расчесал их. Выйдя из ванной, он заметил, что блондинка по-прежнему лежит в постели. Она попыталась было вновь заманить его на ложе любви, но любой контроль над собой, а тем более сексуальный, Дариус не терпел…
— Считаю, что нам нужно прекратить наши встречи, — как само собой разумеющееся произнес Дариус, застегивая воротник белой шелковой сорочки.
От неожиданности блондинка стремительно села, спокойные черты лица ее исказились. Она все- таки сумела завладеть вниманием Дариуса. Роль брошенной явно была для нее внове. Дариус отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
— Почему? — пролепетала наконец женщина, пока ее любовник надевал брюки от дорогого костюма серого цвета. Дариус не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать эту игру чувств, отразившуюся на лице всегда столь самоуверенной блондинки.
— Справедливости ради следует сказать, что ты действительно красива и хороша в постели, — продолжал он, завязывая узел галстука, — но на мой вкус слишком скучна.
Блондинка бросила на любовника изумленный взгляд и покраснела.
— Дерьмо!
