были знакомы и с другими местными минералами, которые впоследствии приобрели неизмеримо большую ценность. Еще до 7000 г. до н. э. в Чайеню, близ богатых медных рудников Эргани-Мадена, рядом с современным Элязыгом, из меди выделывали орудия и булавки, и до 6000 г. до н. э. кузнецы Чатал-Хююка освоили технику плавления и начали изготовлять бусы из свинца и меди и другие мелкие украшения. Способы выплавки и обработки металлов постепенно совершенствовались, и употребление металлов распространялось из их первоначального центра производства (вернее, центров, ибо Иран, видимо, играл такую же роль) по равнинам Месопотамии, где обработка металлов была освоена до 5000 г. до н. э. и породила культуру Телль-Халафа, во многом весьма сходную с культурой Анатолии. Начиная с этого периода горы Анатолии становятся основным источником металлов для всей Месопотамии.
К сожалению, зачастую из-за отсутствия свидетельств очень сложно проследить развитие металлургии. В отличие от глиняных черепков изделия из металла можно переплавить и снова пустить в ход, что, как правило, и делалось, а до нас лишь доходят весьма редкие образчики. Очень часто мы можем судить о металлических сосудах той или иной эпохи только по глиняным сосудам, которые повторяли форму и даже раскраску металлических. Поэтому редкие находки уцелевших металлических сосудов и других изделий в так называемых «царских гробницах» дают нам несравненно более ценную информацию, чем найденное золото или серебро. Однако все эти гробницы относятся к более позднему периоду.
По мере роста значения металлов и металлургии центральные и северо-западные районы Анатолии, где находились крупные месторождения руды, развиваются все быстрее, поселения разрастаются и становятся богаче. Однако следует подчеркнуть, что эти поселения и города отличались от, скажем, египетских или месопотамских, где существовали совсем другие условия и стимулирующие факторы. В Южной Месопотамии, например, поселения группировались вокруг храмов, и белый величественный храм становился центром таких городов. Но в Анатолии мы наблюдаем совсем другое. Лучшим примером может, пожалуй, служить маленький городок Хаджилар, на юге Турции.
Примерно до 5400 г. до н. э. Хаджилар, если не считать красивой керамики, мало чем отличался от других современных ему земледельческих поселений Ближнего Востока. Однако после 5400 г. до н. э. в городе был выровнен и обнесен оборонительной глинобитной стеной прямоугольный участок площадью 190 на 120 футов. Внутри этого укрепления расположили зернохранилище, гончарные мастерские вырыли колодец и построили маленькое святилище. Местный правитель явно соорудил эту примитивную крепость для безопасности и удобства своей семьи и своих приближенных. После разрушения этой крепости на том же месте была сооружена другая, более крупная и в деталях ее уже просматриваются характерные особенности укрепленных цитаделей более позднего периода Анатолии. Например, в аналогичном сооружении в Джан-Хасане, чуть севернее Тавра, а также в Мерсине, в Киликии, в стены уже встроены комнаты с окнами-бойницами, смотрящими на лежащую внизу равнину, рядом с бойницами располагались кучи метательных камней, а возле узкого входа возвышался своего рода «командный пункт». Позднее, уже в III тысячелетии до н. э., укрепленные цитадели возникают в Центральной и Западной Анатолии. Сооружения подобного плана появляются и в Греции не позднее 3000 г. до н. э., например в Димини, в Фессалии. Дальнейшее развитие подобных городов-крепостей микенского и классического греческого периодов и, наконец, возникновение их в Западной Европе в результате походов крестоносцев — особая тема, далеко выходящая за рамки нашей книги.
Вернемся, однако, в Анатолию. В конце III тысячелетия до н. э. она превращается в страну маленьких городов-государств, правители которых живут в замках. Их экономика опирается в основном на сельское хозяйство, но истинное богатство и власть дают им добыча и обработка металлов. О том, какие изделия изготовлялись в то время, можно судить по «сокровищам» Аладжи-Хююка и других поселений северо- центральной Анатолии, а также Трои, на северо-западе страны. Аналогичные находки сделаны в Дораке, близ оз. Апольонт, и несомненно еще предстоят в других местах. Сокровища эти относятся к сравнительно позднему периоду — к 2300 г. до н. э. для Трои и к 2200 г. до н. э. для Аладжи, но высокая техника их изготовления свидетельствует о том, что за нею стоит многовековая традиция обработки металлов.
Пока еще трудно провести полную аналогию между этими находками и не менее знаменитыми сокровищами из Майкопа, на Северном Кавказе, и Ура, в Южной Месопотамии, но уже сейчас можно сказать, что анатолийские изделия никоим образом не повторяют образцы из других областей и уж наверняка не имитируют произведения более «цивилизованного» юго-востока. Скорее наоборот. У многих археологов создалось впечатление, что сокровища Ура до какой-то степени здесь чужеродны и, по- видимому, ввезены с севера одной из династий завоевателей. Это, несомненно, следует учитывать, когда речь идет о ранних влияниях, о которых говорилось выше.
Итак, в период между 2600 и 2300 гг. до н. э., известный археологам как «ранний бронзовый век II», Анатолия занимала господствующее положение. Она обладала одновременно ресурсами, необходимыми для экономики бронзового века, и технологией их использования. Благодаря этому Анатолия играла важную роль на Ближнем Востоке, а влияние ее распространялось до Южной Месопотамии (Ур) и Египта (если верить свидетельствам, обнаруженным в Дораке). Для лишенных металлов правителей Месопотамии связи с Анатолией имели особое значение, поэтому они засылали туда своих торговцев, следы которых обнаружены во многих местах. Существует легенда (пока еще не подтвержденная данными археологии) о торговцах, посланных около 2300 г. до н. э. правителями Аккада в город Пурусханду, располагавшийся, по-видимому, южнее Соленого озера или на равнине Конья. Частичные подтверждения подобных торговых связей обнаружены в поселении Телль-Брак, на караванном пути из Северной Месопотамии в Анатолию, где Нарам-Суэн Аккадский построил пышный дворец; в развалинах этого дворца найдено множество предметов, вывезенных из Анатолии.
Вторгшиеся племена (это были племена горцев кутиев, которые, как предполагают некоторые исследователи, видимо, родственны современным дагестанцам — здесь и далее примеч. ред.) уничтожили империю Аккада, и торговые связи прервались. Однако уже к 1940 г. до н. э. во многих городах Анатолии появляются ассирийские купцы (точнее, ашшурские купцы — по названию торгового города Ашшура (в Верхней Месопотамии, на среднем течении Титра), ставшего позднее резиденцией царя Шамши Адада I (1813–1781 гг. до н. э.)), в частности в Канесе, близ современного Кайсери. Тщательные раскопки в местном «каруме», т. е. торговом квартале, позволили обнаружить не только дома этих купцов, но и их обширную
