деловую корреспонденцию на глиняных табличках. По этим записям нетрудно установить основные предметы торгового обмена, а также оценить до известной степени значение Анатолии и одновременно те силы, которые противодействовали ее политическому влиянию во II тысячелетии до н. э.
Ассирийцам, несомненно, требовались золото, серебро и медь. Взамен они предлагали шерстяные ткани, всевозможную одежду и металл — по всей вероятности, олово, а не свинец, как считали некоторые ученые. По этим торговым операциям мы можем судить об источниках процветания Анатолии и в то же время о тех трудностях, которые ей приходилось преодолевать. Ибо в Анатолии было предостаточно всяких минералов и имелись огромные запасы меди, но было сравнительно мало олова. Мелких месторождений было совершенно недостаточно для нужд экономики бронзового века. Где ассирийцы доставали свое олово, до сих пор не совсем ясно, скорее всего добывали в горах восточнее и севернее своей страны. Во всяком случае, анатолийцы очень нуждались в олове, и на этой основе между местными сообществами и ассирийскими купцами развивались торговые дружественные связи. Ассирийцы жили в анатолийских домах, пользовались анатолийской утварью и орудиями и даже женились на анатолийских девушках, о чем свидетельствуют их собственные имена. Поистине, если бы не документы, зачастую вообще невозможно было бы выделить «ассирийское» влияние, скорее наоборот, ибо в домах ассирийских купцов находили наиболее богатые и искусные изделия периода расцвета Анатолии.
О подъеме Анатолии в те времена свидетельствуют раскопки в других городах: в Хаттусе, современном Богазкёе, в Аджемкёе, рядом с Аксараем, и в Карахююке, поблизости от Коньи. На юго-западе, в Бейджесултане, где удалось раскопать большой дворец и другие многочисленные общественные здания, мы находим такие же признаки благоденствия. В то же время на северо-западе Троя начинает оправляться после периода относительного упадка и вскоре снова занимает достойное место среди важнейших городов. Все эти районы, по-видимому, имели свои источники снабжения оловом (других металлов хватало), однако, откуда оно бралось, как уже говорилось, пока еще не ясно. Предположения по этому поводу будут приведены ниже.
Около 1780 г. до н. э. ассирийские торговые связи с Анатолией внезапно оборвались. Причина такого разрыва до конца не выяснена. Должно быть, это связано с политическими и этническими изменениями в Месопотамии. В это время там появляются хурриты (хурриты, согласно И. М. Дьяконову, распространились уже с середины III тысячелетия до н. э. к востоку от Тигра в Северной Месопотамии и к западу от Евфрата, в частности в Северной Сирии, куда они проникали мирным путем уже с древнейших времен), народ неизвестного происхождения — как полагают, из окрестностей оз. Урмия. Многие годы они продвигались через Северную Месопотамию к Средиземному морю и теперь начали приобретать превосходство в государствах верхнего Тигра и Евфрата и на холмах, граничащих с Юго-Восточной Анатолией. Таким образом, Ассирия оказалась отрезанной от своих торговых колоний, и могущество ее быстро сошло на нет. Вскоре ее и вообще поглотила стремительно растущая империя вавилонского царя Хаммурапи.
Для Анатолии потеря источника олова была катастрофой. В целом это выразилось в том, что все города, процветавшие в период существования ассирийских торговых колоний, пришли в упадок и никогда уже больше не оправились. А по мере того как хурриты усиливали натиск с востока, положение становилось еще серьезней. Теперь была потеряна не только Ассирия, но и дороги через горы Антитавра. Открытой оставалась лишь дорога вниз через Киликию к Евфрату и Южной Месопотамии. Она тоже вела к олову, в Канес, о чем свидетельствуют архивы из Мари, города на среднем течении Евфрата. Но вся беда заключалась в том, что дорога эта проходила через могущественные государства: на юге — через Вавилон, в центре — Мари, а на севере — Халеб. Но без олова обойтись было невозможно, и поэтому экономические интересы неотвратимо влекли обитателей Центральной Анатолии к евфратскому пути, несмотря на все опасности.
В последние годы существования ассирийских торговых колоний господствующее положение в экономике Центральной Анатолии захватили правители государства Куссары. Ранее считалось, что его одноименная столица находилась в Центральной Анатолии, но, по всей видимости, она была расположена гораздо восточнее, примерно в районе современного Дивриги, на одном из караванных путей из Ассирии. Первый упоминающийся в текстах правитель этого государства, по имени Питхана, распространил свое влияние на Несу (вариант названия Канеса, из «Текста Анитты», документа, составленного сыном Питханы Аниттой, известно, что его отец ночью захватил Несу, но «не причинил зла» жителям города).
Его сын Анитта расширил свои владения, завоевав другие центральные анатолийские царства, в том числе Хаттусу, которую он разрушил и объявил проклятой на вечные времена. В конце своей жизни (около 1750 г. до н. э.) он подчинил себе столько земель, что мог уже претендовать на титул «великого царя».
К сожалению, нам не хватает документальных свидетельств, и мы не знаем, что произошло под конец с царством Анитты. В огромном сожженном дворце в Канесе был найден наконечник копья с надписью: «Дворец Анитты, царя». Не исключено, что в том же дворце находились останки его правителя.
Кто разрушил дворец, нам неизвестно. Однако примерно через сотню лет мы находим здесь правителя, который объявляет, что родом он из Куссары, столицей своей избрал Хаттусу и в ознаменование этого торжественного события принимает имя Хаттусили. Независимо от его родственных отношений с прежними правителями этот царь стал основателем государства хеттов.
Глава II. Кто же такие хетты?
В 1902 г. норвежский ученый И. А. Кнудсон заявил, озадачив весь мир скептиков, что им открыт новый, доселе неизвестный индоевропейский язык. Он утверждал, что обнаружил его на двух глиняных табличках с клинописью, найденных пятнадцать лет назад в Египте, в Эль-Амарне, среди дипломатических документов времен фараона Эхнатона (1379–1362 гг. до н. э.) и его отца Аменофиса III (1417–1379 гг. до н. э.). Поскольку одна из табличек была обращена к царю доселе неизвестного государства Арцава, язык получил название «арцавского».
Гипотезу Кнудсона, что это один из индоевропейских языков, несмотря на приведенные аргументы, современники встретили с большим недоверием. Но было известно, что в Богазкёе (Центральная Анатолия) найдены отдельные фрагменты табличек с надписями на том же языке. В 1906 г. там начались активные раскопки, и вскоре был обнаружен целый архив из тысяч глиняных табличек, многие из которых оказались с надписями на «арцавском» языке. Теперь у лингвистов было предостаточно материала для подробного изучения, и в 1915 г. Б. Грозный расшифровал хеттские клинописные тексты, показав тем самым, что Кнудсон абсолютно прав. Язык табличек в своей основе был действительно индоевропейским — древним, ранее неизвестным членом этой языковой семьи.
Конечно, для филологов это было интереснейшим открытием, но перед историками оно поставило сразу множество проблем. Они совсем не ожидали найти древний народ, говоривший на индоевропейском языке в Центральной Анатолии. В первую очередь их интересовали вопросы: что это был за народ и как он здесь появился?
