выхватил у него пистолет, повернулся к первому преследователю, который пытался подняться на ноги, и шмякнул того головой о фонарный столб. Затем снова повернулся к парню в ветровке. Тот лежал на тротуаре, хлюпая разбитым носом. Изо рта у него текла кровь.
Бьюкенен мог бы их прикончить, но ему не хотелось усугублять свое и без того серьезное положение. Если он начнет уничтожать людей полковника, в следующий раз им отдадут приказ убрать его самого. Хотя не исключено, что эти двое вовсе не собирались его задерживать. Не случайно же второй агент достал пистолет.
Неподалеку пронзительно вскрикнула женщина. Бьюкенен обернулся и увидел в нескольких шагах от себя хорошо одетую пару, которая с ужасом уставилась на валявшиеся на тротуаре тела.
Он схватил сумку и побежал.
Его пугала не только перспектива скорого появления полиции.
На крик женщины из-за угла выскочили еще двое и, заметив Бьюкенена, рванулись вслед за ним — оба такие же мускулистые и широкоплечие, как те, что остались на асфальте.
Бьюкенен бежал изо всех сил. Казалось, швы на боку вот-вот разойдутся, но он даже не думал о них. Эти двое сразу полезли под ветровки, и у Брендана исчезли всякие сомнения относительно их цели. Они не из группы наблюдения. Приказ на его устранение уже отдан. Что они сделали с Холли?
Но сейчас не время думать о том, что с ней случилось. Он должен собраться с силами и сделать все, чтобы остаться в живых. Сначала нужно выбраться с этой проклятой улицы, где одностороннее движение делает его уязвимым. Подбегая к Р-стрит, Бьюкенен оглянулся. Преследователи одновременно вскинули оружие. Заметив зазор в потоке транспорта, он метнулся на мостовую, надеясь, что машины прикроют его, точно щитом, и в следующее мгновение был на противоположной стороне улицы. Рявкнул сигнал. Завизжали тормоза. Бьюкенен поскользнулся на мокром тротуаре, но удержался на ногах и нырнул за угол, услышав, как прогремели выстрелы и за его спиной посыпалось стекло разбитой витрины.
Быстрее. Сжимая в руке пистолет, отнятый у агента, он отчаянно несся по пустынной улице. Дождь усилился. Стало совсем темно. Впереди в тусклом свете уличного фонаря Бьюкенен разглядел узкий переулок и бросился туда. Если бы не сумка, бежать было бы намного легче, но бросить ее и остаться без книг и папок с документами он не мог.
За спиной слышались проклятия, шумное дыхание и топот преследователей. Мельком бросив взгляд на табличку на стене дома: «Переулок Хопкинса», Бьюкенен нырнул за угол, и тут же в стену дома в том месте, где он только что находился, ударили пули. Он мгновенно обернулся, присел и вскинул пистолет. Рука дрожала, и он оперся локтем о колено. По лбу катился пот, смешанный с каплями дождя. Из-за угла трудно хорошо прицелиться, но и его противники не в лучшем положении. Решив, что пора, Бьюкенен трижды нажал на спусковой крючок. Гулкое эхо выстрелов прокатилось по узкому переулку и оглушило его, ударив по барабанным перепонкам.
Тем не менее оп услышал лязг пустых гильз, упавших на тротуар, и короткий стон. По крайней мере одна из выпущенных им пуль попала в цель. Однако Бьюкенен не мог проверить свои предположения. Преследователи залегли и открыли ответную стрельбу. Он видел вспышки выстрелов, одна из пуль ударила совсем рядом, и осколки кирпича едва не попали ему в глаза. Высунувшись из-за угла, Бьюкенен выстрелил еще три раза и заставил нападавших укрыться за припаркованными машинами. Однако ввязываться в неравный бой не входило в его планы. Воспользовавшись возникшей паузой, он быстро отполз назад, вскочил на ноги и изо всех сил помчался по переулку. Ночная перестрелка разбудила местных жителей, кое-где в окнах вспыхнул свет и появились силуэты забывших об осторожности людей. Бьюкенен бежал. Он слышал вой приближавшейся сирены. Слышал, как распахнулось окно. Слышал, как сверху что-то крикнули. Однако его внимание было всецело поглощено другим — за спиной продолжал звучать гулкий топот преследователей.
Бьюкенен оглянулся и дважды выстрелил. Агенты разделились и спрятались от пуль по разные стороны переулка, используя в качестве укрытия ближайшие подъезды.
Он бежал, бросаясь из стороны в сторону, чтобы не дать им возможность хорошо прицелиться. Одна пуля пробила ему левый рукав, вторая прошла в нескольких дюймах от правого уха. Он уже не слышал выстрелов, различал только слабые звуки, похожие на удары кулака по подушке. Преследователи надели на стволы глушители, и теперь ему казалось, что его собственные выстрелы отдаются в пустом гулком переулке страшным грохотом. На верхних этажах вспыхнули новые окна. Сирена приближалась и выла все громче. К ней присоединилась вторая.
Бьюкенен выскочил из переулка, перебежал мокрую туманную О-стрит и свернул налево к 20-й улице. Он уже радовался, что ему удалось немного оторваться от преследователей, но за спиной вдруг ослепительно вспыхнули фары. Он бежал по середине улицы и на мгновение замешкался, не зная, в какую сторону отпрыгнуть. Обернулся. Фары совсем рядом. Взвизгнули тормоза. Но машина не могла сразу остановиться и продолжала нестись прямо на него. Тогда, чтобы смягчить удар, Бьюкенен подпрыгнул и распластался на капоте. Он раскинул руки, прижал лицо к ветровому стеклу и вдруг с изумлением разглядел знакомые рыжие волосы. Ошибки быть не могло. За рулем сидела Холли Маккой. Ее бледное, искаженное ужасом лицо точно окаменело в немом крике.
В следующее мгновение стеклоочиститель ударил его по скуле, и Бьюкенен поднял голову, пытаясь разглядеть, что происходит позади машины, которая постепенно замедляла ход. Из переулка появились двое. Бьюкенен, задыхаясь, поднял пистолет и выстрелил поверх крыши. Он не мог как следует прицелиться, но четырех выстрелов оказалось достаточно, чтобы преследователи отступили в переулок.
— Вперед, Холли! Не останавливайся!
Притормозившая было машина снова рванулась вперед. Бьюкенена подбросило. Он скользнул по капоту и ударился лицом о ветровое стекло. Бросил отчаянный взгляд через плечо: они уже на 20-й улице. Чтобы вклиниться в поток машин, едущих только в одном направлении, Холли пришлось сделать поворот налево. Бьюкенен потерял равновесие и заскользил вниз. Обе руки были заняты — в одной сумка, в другой пистолет, ухватиться нечем, да просто и не за что ухватиться на мокром капоте.
Машина поворачивала. Бьюкенен продолжал сползать к краю капота. Он очень ясно представил неминуемое падение и удар о мостовую. «Согнуть локти. Перекатиться. Голову вверх», — мысленно приказал он себе. Еще одна травма головы — слишком дорогое удовольствие. Нет, надо удержаться и не упасть! С бешено бьющимся сердцем Бьюкенен заметил боковое зеркало и уцепился за него согнутым локтем. Поджал ноги, но от внезапного толчка все же сорвался с капота и повис. Крепление зеркала прогнулось под тяжестью его тела, но он продолжал висеть, сползая все ниже. Еще миг, и подошвы коснутся асфальта. Машина начала тормозить. Стержень, на котором держалось зеркало, лопнул, и Бьюкенен упал, больно ударившись о мостовую, несколько раз перевернулся и остался лежать в луже. От удара у него перехватило дыхание, и он никак не мог отдышаться. Наконец, шатаясь, поднялся на ноги и, морщась от яркого света фар, пошел к остановившейся машине.
Выли сирены. Ему показалось, что он слышит топот ног бегущих к нему людей. Затем Бьюкенен отчетливо услышал голос Холли, которая открыла переднюю дверь машины. Однако вместо того чтобы сесть рядом с ней, он повалился на заднее сиденье и, хлопнув дверью, крикнул:
— Поехали, Холли! Быстрее!
13
Холли молча повиновалась. Она наклонилась к ветровому стеклу и прищурилась: машущие «дворники» мешали хорошо разглядеть, что творится впереди. Затем бросила взгляд на зеркало заднего вида, пытаясь понять, не преследуют ли их полицейские машины, чьи сирены ревели не умолкая. К счастью, соседние машины двигались с обычной скоростью, никто не пытался их обстреливать, вой сирен начал отдаляться и стал менее угрожающим.
— Что случилось? — В ее голосе звучало смятение.
Они выехали на Массачусетс-авеню, проехали квартал по Дюпон-серкл и свернули на Коннектикут- авеню. Бьюкенен коротко рассказал Холли о том, что с ним произошло. За время разговора он ни разу не
