уже в первое воскресенье будущего месяца мы сможем все опубликовать. – Он сделал еще глоток.
– Меня не устраивает интервью по телефону, – сказала Леони. – Ничего хорошего из этого не получается. Я не возражаю сделать несколько фотографий – пусть даже и на этой неделе, но что касается интервью… Я всегда считала, что стиль Гамильтона-Брауна – это беседа по душам, один на один.
– Да, обычно это так и происходит. – Тони нервно ослабил узел галстука. – Но в случае с этим материалом очень поджимают сроки.
– А почему нельзя перенести на следующий месяц?
– Джастин уже завязан на интервью с премьер-министром. – Впервые в жизни Тони говорил правду.
Леони невольно поддалась натиску, и Тони продолжал, воспользовавшись благоприятным моментом:
– Видите ли, каждый месяц мы стараемся представить новое лицо: актера, политика, модельера, писателя, филантропа, ну и так далее, вы сами знаете.
Леони несколько смягчилась.
– Да, я понимаю. Спасибо, – поблагодарила она официанта, который принес ее воду и вручил обоим меню. Она мельком взглянула на список блюд. – Я сегодня ужинаю в ресторане, так что сейчас съем что- нибудь очень легкое.
– С мистером Фентоном? – спросил Тони; его охотничий инстинкт взял верх над осторожностью.
Леони сурово посмотрела на него, вновь насторожившись. Вопрос она оставила без внимания.
– Я возьму салат 'моззарелла'. А вы? – вежливо поинтересовалась она.
Тони уже казнил себя за оплошность. Не надо было действовать так грубо.
– О, лазань[4], пожалуй, и немного чесночного хлеба.
Леони стало понятно, почему он в такой жуткой форме.
– А что вы возьмете на закуску, мисс О'Брайен? Можно мне называть вас Леони? – спросил он.
И вновь его вопрос остался без ответа.
– С меня хватит салата, благодарю вас.
– Вот, оказывается, как вам удается сохранять великолепную фигуру, – весело продолжил Тони, игнорируя ее высокомерный тон.
– Возможно, – сказала Леони.
Когда официант принял заказ, Леони стала изучать своего собеседника. Почему он ей так неприятен? В конце концов, он ведь достаточно опрятен, правда, запах лосьона после бритья уж очень бил в нос; костюм на нем был дорогой, хотя несколько не по фигуре. Но была в нем изначально какая-то червоточинка. Да и лицо у него было какое-то пятнистое и опухшее – типичное лицо алкоголика, а ведь ему, скорее всего, не больше сорока.
– Итак, чем могу быть вам полезна, мистер Снеллер? – Она намеренно обратилась к нему по фамилии, указывая на то, что доверительного разговора у них не получится. Если вообще он был способен понять такой намек, в чем Леони сомневалась.
Тони Снеллер собрался с мыслями и сделал еще глоток водки.
– Тревор Грантли, мой редактор, хотел бы иметь портрет Леони О'Брайен – актрисы, ступившей на путь режиссуры. Нам бы хотелось услышать от вас, с какими трудностями вы столкнулись, оказавшись в этом новом для себя качестве. – Снеллер призвал на помощь всю свою изобретательность в отчаянной попытке завоевать хоть какое-то доверие в ее глазах.
– С этим как раз не было проблем, – холодно ответила Леони.
– Также, – продолжал он, – мы хотели бы сделать серию снимков – как вы работаете на площадке, болтаете с актерами, техниками и прочее.
– Хорошо.
– Затем, э-э, несколько ваших снимков в минуты отдыха, в вашей квартире, с мистером Фентоном, разумеется.
Леони прищурилась, почувствовав подвох.
– А зачем вам понадобилось привлекать и его? – спросила она строго.
Тони допил оставшуюся водку.
– Ну, он же звезда вашей картины, и, разумеется, мы бы хотели снять вас вместе и на съемочной площадке.
– Понимаю. – Леони задумалась над его доводами. На первый взгляд они были вполне разумны.
– А как вам работается с мистером Фентоном? – Снеллер никак не мог удержаться, чтобы не проявить свой основной интерес.
– Я очень довольна, – осторожно ответила она, – хотя, должна признаться, я его очень редко вижу. Основную часть времени я провожу в своем офисе.
– А совместная работа как-то повлияла на ваши с ним личные отношения?
– Это не ваше дело, – спокойно ответила она. Тони решил, что и ему пора перестать сдерживаться.
– Что ж, в конце концов, – сказал он вкрадчиво, – вы ведь остаетесь боссом – как на площадке, так и вне ее, не так ли?
Леони резко встала.
– Официант, – позвала она.
Тот немедленно подошел к столику.
–
– Боюсь, мне нездоровится. Я ухожу домой. Мистер Снеллер займется моим салатом. Он, судя по всему, привык есть за двоих.
– Хорошо, синьора. – Официант отодвинул стул, пропуская ее из-за стола. – Мне очень жаль.
– Мне тоже, – сказала Леони.
– Мы еще увидим вас, синьора?
– Вполне вероятно, – ответила она и, бросив злобный взгляд на Снеллера, добавила: – Но в более приятном обществе.
Выйдя на улицу, в уютное тепло римского солнца, Леони взяла такси и, провалившись в мягкое сиденье, облегченно вздохнула. 'Избави Бог от этой чертовой прессы', – подумала она.
Тони Снеллера совершенно не удивил такой поворот событий. Он решил, что Леони была излишне раздражительна; несомненно, не все у нее было гладко с молодым любовником. Да, здесь определенно есть сюжет.
После ленча он позвонит Тревору и попросит продлить ему пребывание в Риме. И уж тогда займется своим любимым делом: вынюхивать и разносить грязь. Он вытащил свою записную книжку и начал писать: 'Леони и Роб – на пороге разрыва?' Далее следовало:
'Леони О'Брайен, сорока трех лет, и ее последняя забава – Роб Фентон, двадцати пяти лет, намерены отныне идти каждый своим путем. Ходят слухи, что роскошный самец Роб не желает мириться с превосходством Леони и вмешательством в его карьеру. Прошлой ночью грудастая красавица умоляла своего похотливого жеребца попытаться спасти их угасающий роман'.
Удовлетворившись таким вступлением, Тони Снеллер заказал бутылку шампанского и приступил к обильному ленчу. Закончил он его профитролями в шоколадном соусе, залил все это щедрой порцией бренди и наконец, уже в разгаре дня, выкатился из ресторана. Возвратившись в отель, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать и тут же уснул, счастливый.
Войдя в квартиру, Леони сбросила туфли, сняла пиджак и юбку. Она ужаснулась, заметив, как помялся ее костюм. При всем отвращении к Тони Снеллеру и ему подобным ей было неприятно, что этот гнусный коротышка видел при выходе ее мятую спину. Она бросила одежду на стул, включила пленку с записью на автоответчике и, свернувшись калачиком в углу огромного дивана, начала прослушивать телефонные послания. Один звонок был из студии – напоминали, что завтра предстоит примерка костюмов, другой был от агента из Лондона с просьбой перезвонить ему, а затем воцарилось молчание – кто-то не пожелал разговаривать с автоответчиком. Пауза длилась довольно долго, и Леони пытливо взглянула на аппарат, словно это могло помочь ей установить личность звонившего. Тишина. Затем щелчок. Господи, подумала она, наверняка это проклятый Снеллер.
