Элизабет, прижимая к себе мужа, чувствовала, что одержала победу. И, ощущая его бурный и, как всегда, скоропалительный оргазм, она уже знала, что делать дальше. Прежде всего она нанесет визит Чарльзу Пендльбери, личному секретарю Симона.
– Как прошел день? – выкрикнула Леони из спальни, услышав, как хлопнула входная дверь.
– Убийственно, – прокричал в ответ Роб. – Я выжат как лимон. Нужно выпить. Тебе принести? – Из гостиной до Леони донесся глухой стук – Роб швырнул на пол сценарий.
– Нет, спасибо, я сейчас выйду. – Она улыбнулась своему отражению в зеркале. Роба ждет замечательный сюрприз. Очень осторожно она начала выводить помадой контур губ.
Послышался легкий звон стаканов, после чего в гостиной воцарилась тишина. Спустя мгновение под дверью спальни раздался слегка обиженный голос Роба.
– Что ты там делаешь? Выходи, я хочу поговорить с тобой.
– Сейчас, я уже почти готова. Мы же сегодня вечером собирались поужинать – или ты забыл?
Он застонал.
– О Боже, да, прости. А надо ли? Меня тошнит при мысли о том, что опять надо одеваться.
– Если ты помнишь, – терпеливо продолжала Леони, – это была твоя идея, ты позвонил и сам предложил.
– Знаю, но я хочу есть прямо сейчас. У нас что-нибудь завалялось в холодильнике?
– Йогурт… немного сыра… Мне было некогда сходить в магазин.
– А что ты делала целый день, скажи на милость?
– Приходила в себя после страшно идиотского интервью, – ядовито сказала Леони, – о котором ты даже не удосужился спросить меня. Но когда ты все-таки спросишь, – добавила она, – я отвечу тебе, что ты был абсолютно прав. Он оказался дерьмом.
Роб расхохотался.
– Кто? Гамильтон-Браун? Я же говорил тебе.
– Нет, его там и в помине не было. Был этот толстый говнюк Снеллер из 'Глоуб'. Думаю, они меня перехитрили; я сваляла дуру, сразу же согласившись на встречу.
– Бедняжка, – посочувствовал Роб. – Выходи, расскажешь мне все подробно. А потом пойдем и взбодримся хорошим ужином.
– Я готова. – Леони появилась в дверях спальни. На ней была короткая черная шелковая рубаха от Джаспера Конрана, открывавшая ее великолепные ноги. В ушах сверкали бриллиантовые серьги, а блестевшие волосы были зачесаны назад и стянуты на затылке в мексиканском стиле.
При виде ее Роб, развалившийся в кресле со стаканом висни в руке, шумно вздохнул.
– Ты в чулках? – спросил он, переводя дыхание.
– Конечно, – ответила она.
– На подвязках?
– Естественно.
– Тогда подойди ко мне.
Леони плавной походкой приблизилась к нему и встала рядом, глядя на него сверху вниз.
– Ближе, – сказал он. Она слегка подвинулась. Он протянул руку и запустил ее под юбку; его пальцы заскользили вверх по бедру, пока не наткнулись на легкое кружево трусиков.
– Ради Бога, Роб. Мы так никогда не выйдем. – Леони замерла от восторга, когда он нежно раздвинул ее плоть и начал ласкать ее так, как она больше всего любила. Не убирая руку, он потянул Леони вниз, пока она не оказалась перед ним на коленях. Расстегнув его брюки, она обнажила его возбужденный член и взяла его в рот.
Раздался телефонный звонок.
– Не обращай внимания, – пробормотала Леони. Он застонал, возбуждаясь от умелых движений ее языка. Телефон не унимался.
– Что случилось с этим чертовым автоответчиком? – еле дыша, спросил Роб. Пронзительный звонок не смолкал. – О, черт! – Роб с трудом наклонился к телефону. – Да, кто это? – сдавленным голосом крикнул он в трубку, пока Леони продолжала трудиться. – Это твой агент, – прошептал он ей, в экстазе закрывая глаза; телефонная трубка выскользнула из его руки.
Леони отвлеклась от пениса и схватила трубку.
– Найджел, дорогой, извини, что не перезвонила тебе. У меня был кошмарный день!
В голосе Найджела звучала странная обеспокоенность.
– Леони, привет. Извини, что отвлекаю тебя, любовь моя, но несколько дней назад у меня была довольно странная девица. Она задала мне кучу нелепых вопросов о том, чем ты занималась девятнадцать лет назад. Все это выглядело несколько настораживающе, так что я решил посоветоваться…
Роб с удрученным видом поднялся и направился в спальню. Леони все еще говорила по телефону, когда десять минут спустя он появился, приняв душ и переодевшись.
– Лео, – процедил он небрежно, – ты намерена ужинать или нет?
– Я должна идти, Найджел. Я обо всем подумаю и завтра тебе перезвоню. – Она положила трубку и повернулась к Робу, ее лицо выражало крайнее волнение.
– Что такое? – поинтересовался Роб.
– У него была какая-то девушка, задавала вопросы обо мне. Сказала, что журналистка, но… – Леони вдруг запнулась, словно до нее начал доходить смысл происходящего.
– Ну, и в чем проблема? – нетерпеливо спросил Роб.
– Я не знаю, есть ли вообще здесь проблема, – медленно произнесла Леони; смутное подозрение зарождалось в ее сознании. Нет, нет, это абсурд. Она вспомнила то странное письмо с вложенным локоном, что получила днем. Тогда она не придала ему особого значения и быстро о нем забыла – поклонники откалывали номера и почище, а эта шутка показалась ей вполне безобидной. Сейчас же она начинала думать, что в этом таился какой-то особый намек. И, может быть, даже связанный с тем, что сообщил ей Найджел.
– Лео, что в конце концов происходит? Ты выглядишь так, словно столкнулась с привидением.
Леони вздрогнула.
– Уверена, что не происходит ровным счетом ничего, – сказала она, выдавливая улыбку.
Роб пристально посмотрел на нее, потом произнес:
– Дорогая, если ты не намерена рассказать мне, в чем дело, и если мое тело тебя уже не интересует, так, может, мы лучше пойдем поужинаем? Кому-то из нас надо завтра рано вставать на работу.
Леони усилием воли взяла себя в руки.
– Ты прав. Извини, я веду себя как эгоистка. Дай мне пять минут, я приведу себя в порядок. – Она медленно прошла в спальню поправить макияж. Устремив взгляд в зеркало, она мысленно перенеслась в далекое прошлое, почти на двадцать лет назад, и в памяти ожили воспоминания, боль которых, как когда-то надеялась, она похоронила навсегда.
Шел последний год учебы Леони в драматической школе, когда она впервые увидела Симона. Как одной из наиболее талантливых студенток курса Леони предсказывали блестящее будущее. Несмотря на свою внешность, она была крайне неопытна в отношениях с мужчинами. Расцвела она поздно – худенький, невзрачный подросток; выделялись лишь огромные глаза и рот, а в хрупкой костлявой фигурке лишь угадывались будущие формы. Те немногие мальчишки, которых она встречала в годы учебы в школе, внимания на нее не обращали, предпочитая ей более развившихся подруг. Недостаток общения она восполняла упорной учебой и занятиями в школьном драмкружке, которому отдавала душу и сердце. Очень скоро ее выдающиеся театральные способности были замечены.
Никого не удивило, когда Леони получила направление в престижную лондонскую Драматическую академию, но те из ее приятелей, кто увидел ее в конце первого семестра учебы, были поражены тем, как она изменилась. В драматической школе она научилась двигаться, одеваться, жестикулировать, преподносить себя, тем более что некогда лишь угадывавшиеся в девочке-подростке формы в конце концов вылились в великолепную фигуру. Но она еще терялась, встречая в глазах мужчин, которые ее теперь окружали, новый для нее и волнующий интерес. В ней слишком укоренилось сознание своей непривлекательности, и, смущенная и взбудораженная вниманием, Леони вновь искала спасение в
