к Марвину; в его руке была зажата газета. Леони не смогла разглядеть ее как следует, но тревожный холодок пробежал по телу. Сейчас от газет можно ждать лишь неприятностей, подумала она. Джуд наклонился и что-то шепнул Марвину, на лице которого тоже отразилось выражение крайней обеспокоенности. Он отодвинул стул и поднялся, намереваясь уйти.
– Прошу прощения, я отлучусь ненадолго, если позволите, – обратился Марвин к присутствовавшим за столом. – Возникла срочная деловая проблема. – И он проследовал за Джудом к выходу.
– Надеюсь, что ничего серьезного, – сказала Леони, взглянув на Роба. Легкая тень пробежала по ее лицу. Очередной удар сейчас, когда они уже преодолели столько трудностей, был бы величайшей несправедливостью.
– Деньги, – сказал Роб. В его голосе не прозвучало обеспокоенности, но он и не видел лица тех двоих. – Это вечная проблема. Но им нет нужды суетиться, мы же сделаем их сказочно богатыми, не так ли? – И он опять уткнулся в свою тарелку.
А за дверью ресторана американцы взволнованно обсуждали случившееся.
– Ты видишь в этом проблему? – резко спросил Марвин, прекрасно сознавая, что проблема действительно существует.
– Еще бы. Ты только взгляни на это, – и Джуд протянул Марвину газету.
Пока Марвин просматривал ее, повисло зловещее молчание.
– Боже праведный! – наконец произнес он. Джуд впервые за пять лет, что они работали вместе, услышал от Марвина обращение к Всевышнему.
– Я не могу поверить. Это несерьезно, – сказал Марвин, не отрывая изумленного взгляда от заголовков. – И подгадали как раз к тому моменту, когда мы объявили о выходе новой картины. Мы можем обратиться в суд?
Джуд прислонился к стене и засунул руки глубоко в карманы.
– Думаю, что нет, – произнес он. – У меня такое чувство, что все это правда или, во всяком случае, очень близко к ней.
– Ты шутишь.
– Вчера во время съемки я говорил с Дэйвом. Он весьма недвусмысленно намекнул на нечто подобное.
– С чего это он вдруг?
– Я поинтересовался, как ведут себя Роб и Леони в рабочей ситуации.
– И?..
– Он сказал: прекрасно, просто замечательно, если только не считать небольшого скандала по поводу той девчонки, с которой флиртовал Роб. Марвин фыркнул.
– Флиртовал! Эта статья категорично утверждает об изнасиловании. – Он вновь уткнулся в газету; его лицо еще больше нахмурилось. – Нужно показать Леони. Мы не можем утаивать это от нее. Ты уже с кем- нибудь говорил?
– Я связался со знакомым адвокатом, который специализируется на подобного рода делах. Вот почему я так задержался. Он не слишком-то обнадежил меня, сказал, Робу повезло, что девчонка не обратилась в полицию.
– Проклятье! – вскипел Марвин. – Этого нам только не хватало.
– Единственное, чем он меня успокоил, так это тем, что девчонка, судя по всему, не намерена дальше преследовать Роба. Скорее всего, она получила кругленькую сумму от газеты за свою исповедь.
– Я думаю! – согласился Марвин. – Итак: что мы предпримем?
– Надо объясниться с Робом. У нас нет выбора. Марвин застонал.
– Так хорошо начал вырисовываться новый проект. Ты не думаешь, что это сильно повредит нам? – с надеждой в голосе спросил он.
– Есть вероятность, но даже если все окажется правдой, самое худшее, по-моему, уже произошло.
Марвин нехотя направился к дверям ресторана.
– Веселье в разгаре, – криво ухмыльнувшись, произнес он.
Шейла Маккензи и Аманда Уиллоуби с интересом разглядывали друг друга, сидя за чайным столиком в отеле 'Альбермарле'. Шейла умышленно выбрала для встречи этот отель – именно здесь началась когда-то драматическая история ее любви. Здесь Симон впервые изменил с ней Элизабет, и вот – круг замкнулся, и теперь Симону предстояло испытать на себе предательство близкого человека. С каким-то странным удовлетворением Шейла отметила про себя, что прошло ровно полгода с того дня, как она стала любовницей Симона.
– Какой чай вы предпочитаете – китайский или индийский? – спросила она.
– Индийский, благодарю вас. – Аманда была заинтригована. Эта женщина разыскала ее по телефону в Риме и уверила, что имеет очень выгодное предложение, касающееся ее отца, Симона Брентфорда. Она особо намекнула на абсолютную конфиденциальность. Иначе ни о какой сделке не могло быть и речи.
– Думаю, нам надо бы подкрепиться. Как вы смотрите на то, чтобы заказать сандвичи с огурцами? – улыбнулась Шейла своей гостье.
– Замечательно, – улыбнулась в ответ Аманда. Женщина производила приятное впечатление, но в ее поведении угадывалась скрытая нервозность, и это настораживало.
К столику подошел официант.
– Чашку индийского и чашку китайского чая, сандвичи с огурцами и немного пирожных, пожалуйста.
– Хорошо, мадам. – Официант кивнул головой и отошел.
– По-моему, мы вправе позволить себе некоторые излишества, – вновь улыбнулась Шейла. Аманда никак не могла взять в толк, к чему понадобилось этой женщине встречаться с ней. Что уж такого могла она рассказать, что стоило бы хороших денег? Ведь ей должно быть известно, что свою историю Аманда уже продала в газеты. Кстати, чек на тридцать тысяч фунтов ей вручили в аэропорту Хитроу именно сегодня утром. Как бы то ни было, эта Шейла Маккензи вовсе не смахивает на журналистку.
– Осмелюсь предположить, что вас одолевают некоторые сомнения по поводу нашей встречи, – тихо сказала Шейла, словно угадав ее мысли. Хотя в чайной, кроме них, никого не было, обе они предпочитали говорить полушепотом.
– Да, вы правы, я действительно в недоумении, – с притворной скромностью ответила Аманда, решив на сей раз изображать саму невинность.
– Прежде всего вы должны обещать мне, что никогда и никому не обмолвитесь и словом о нашем разговоре. Иначе я ничего не смогу вам рассказать.
– Конечно, – тотчас же ответила Аманда, подумав про себя, что женщина чересчур доверчива или наивна. – У меня и в мыслях нет выдавать кому-либо чужие секреты.
– Не сомневаюсь в вашей искренности, но, чтобы быть абсолютно уверенной, – сказала Шейла, протянув руку к чемоданчику, стоявшему рядом со стулом, – я бы хотела, чтобы вы прочли вот это… – Она щелкнула замочком и достала документ, который и вручила Аманде. Девушка взяла его и принялась изучать. Это было типовое обязательство по неразглашению конфиденциальных сведений. В нем значилось:
'Я, Аманда Уиллоуби, настоящим обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывать источника информации, переданной мне сегодня'.
Под текстом стояла дата: пятница, двадцать девятого июня, и было оставлено место для подписей Аманды и свидетеля. Ознакомившись с бумагой, Аманда вопросительно взглянула на свою собеседницу.
– Что все это значит? – надменно спросила она. Ей начинало казаться, что ее перехитрили.
– Мера предосторожности, гарантия, если хотите, что мои интересы будут соблюдены. Если вы согласны, я бы хотела, чтобы вы подписали этот документ в присутствии свидетеля. Как только вы это сделаете, я сообщу вам некоторые сведения, которые вы затем сможете продать в газеты.
– Если в вашем распоряжении столь ценная информация, почему же вы сами не хотите продать ее? – тут же спросила Аманда.
– Потому что хочу сохранить анонимность, – прямо ответила Шейла.
– Тогда в чем же ваш интерес? – удивилась Аманда.
