а ведь материал был что надо. Все трое принялись за свои напитки. – Позвольте мне предложить следующее, мисс Уиллоуби. Я готов заплатить мисс Маккензи за ее рассказ, но изложенный ею лично и именно нам. И в качестве жеста доброй воли, скажем так, я плачу вам пять тысяч фунтов за посредничество.
– Мисс Маккензи не готова говорить с вами.
– Тогда, боюсь, эта встреча, какой бы приятной она ни была, действительно явилась пустой тратой времени и для меня, и для вас, мисс Уиллоуби.
– Сколько вы готовы заплатить мисс Маккензи?
– Это будет предметом конфиденциальной договоренности между мной и мисс Маккензи.
Аманда решила оставить без внимания эту оскорбительную реплику.
– Хорошо, – медленно произнесла она, – я поговорю с мисс Маккензи и постараюсь устроить вашу встречу. Хотя это и будет нелегко – убедить ее, поскольку, я знаю, у нее нет опыта общения с прессой.
– Уверен, что вам это удастся, мисс Уиллоуби. Вы производите впечатление весьма решительной молодой леди и, осмелюсь высказать свое мнение, очень похожи в этом на свою мать.
– О, по крайней мере, этой части моего рассказа вы поверили, – ухмыльнулась Аманда.
– Единственным сомнительным эпизодом в вашей 'мыльной опере', – глядя на нее в упор, сказал Тревор, – для меня остается так называемое 'изнасилование' Робом Фентоном и ваша патетическая сказочка о Шейле Маккензи.
– Она – любовница моего отца и ждет от него ребенка! – гневно воскликнула Аманда. – И, позвольте полюбопытствовать, с каких это пор ваша газета стала столь щепетильна в отношении правдивости информации?
– О, так вы признаете, что все сказанное вами – ложь? – не замедлил съехидничать Тревор.
– Конечно нет, но, раз уж вы печатали все, что я до сих пор вам рассказывала, к чему теперь вдруг сомневаться в достоверности моей информации?
– Вы могли не заметить, мисс Уиллоуби, но слово 'изнасилование' мы поместили в кавычках, а это неизменно означает, что возможны любые толкования.
– К примеру, маленький желтый цветочек, – радостно пробормотал Тони, уже разделавшийся с очередной порцией водки, – что растет на полях весной…
Тревор кинул на него угрожающий взгляд.
– Я займусь тобой позже, – зловеще произнес он.
Аманда вновь потянулась к сумочке и отодвинулась от стола.
– Все ясно, – холодно сказала она. – Что ж, я пойду и попробую уговорить мисс Маккензи поделиться с вами такой информацией, которой не потребуются кавычки.
– Превосходно, – ласково улыбнулся Тревор. – Разве вы не дождетесь сандвичей?
– Нет, спасибо, – ответила она. – Отдайте их вашей ищейке. Похоже, ему они будут как нельзя кстати после такой дозы водки.
– Не сработало.
– Что ты имеешь в виду?
– Они не клюнули.
– Я не верю.
Аманде уже порядком надоели бесконечные обвинения во вранье, особенно если они исходили от тех, кого она считала своими союзниками. Она тяжело вздохнула.
– Послушай, Шейла, мне все равно, что ты думаешь. Факт остается фактом: они хотят слышать все из твоих уст, иначе можешь забыть о деньгах.
– И сколько они готовы заплатить? – резко спросила Шейла.
– Со мной они не хотят обсуждать это. Ты должна переговорить сама. Мне же они великодушно предложили пять тысяч фунтов за посредничество.
– Негусто.
– Все прошло в точности так, как я и думала. – Последовала пауза. – Что ты собираешься делать? – спросила Аманда.
– Еще не знаю. Надо подумать.
– Позвонишь мне тогда?
– О'кей. – Шейла положила трубку и задумалась. Проклятье! Что же делать? Открыться и предстать миру в образе мстительной любовницы, дешевой и продажной, или же гордо хранить молчание, когда просочится информация – а это несомненно произойдет очень скоро, – тем самым снискав восхищение и сочувствие толпы, но оставшись нищей? Нет, ей нужны деньги, она заслужила их, и совершенно ни к чему играть в благородство. Она хотела публично унизить Симона. Хотела видеть, как он корчится и извивается, жалобно оправдываясь, и плевать ей на то, что подумают о ней в обществе. С того дня, как от имени Симона позвонил Чарльз Пендльбери, Шейла так ничего и не дождалась от своего возлюбленного – ни звонка, ни строчки, и ни одной попытки встретиться, даже на работе. Ничего. Одно его слово – и она могла бы все понять и простить. Но получалось так, что последних шести месяцев как будто и не было.
Что бы она делала без Лорны, трудно было себе представить. Лорна звонила каждый день, часто навещала ее, предлагала ей пожить в ее лондонской квартире. Шейла была тронута такой заботой и глубоко благодарна подруге, но приглашения не приняла. Она чувствовала, что должна сама справиться со своим горем. Так лев после кровавой схватки приползает в свое логово и, укрывшись в гордом одиночестве, зализывает раны. Поделившись с Лорной таким сравнением, Шейла сказала: 'Меня успокаивает мысль о том, что в моем поведении есть сходство с повадками животного. В этом есть что-то фундаментальное'.
– Да, пожалуй, – с некоторым сомнением в голосе ответила Лорна. – Но не кажется ли тебе в таком случае, что, когда раны затянутся, ты заберешься на ближайшее дерево и станешь поджидать того охотника, который ранил тебя? И когда он появится, спрыгнешь с ветки и загрызешь насмерть?
– Да. – Легкая улыбка тронула губы Шейлы. – Что-то в этом роде.
Лорна с беспокойством взглянула на подругу.
– Ты знаешь, я не уверена, что идея реванша так уж хороша. В конце концов, если он охотник, без ружья он в лес не ходит.
– Не волнуйся, – спокойно сказала Шейла. – Он не догадается, откуда исходит удар, я тебе обещаю.
Шейла не сомневалась, что Лорна считала ее поступки безрассудством и связывала их с глубоким нервным кризисом, но Шейла прекрасно сознавала, что делает. Все было так просто: она ненавидела Симона, хотела уничтожить его морально, видеть его сломленным, жалким. Когда-то она любила его, теперь же не могла вспомнить, за что. Как можно было любить человека, способного причинить такую боль? Она до сих пор испытывала эту боль, знала, что не оправится от нее, пока не отомстит сполна. Аманда показалась ей вполне подходящей союзницей: одержимая идеей мести, она с радостью ухватилась за очередную возможность публично очернить своих родителей, и Шейле это понравилось. К тому же девчонка была явно не глупа. И готова была взяться за грязную работу, схлестнувшись с гиенами Флит- стрит. Неудача, постигшая ее первоначальный замысел, была досадна; Шейла никак не ожидала такого поворота событий. И вдруг ее осенило. Она сняла телефонную трубку и набрала номер отеля 'Альбермарле', где, следуя ее рекомендации, остановилась Аманда.
– Номер мисс Уиллоуби, пожалуйста. Недолгая пауза, и вот в трубке раздался настороженный голос Аманды:
– Да, кто говорит?
– Думаю, нам стоит рискнуть, – решительно сказала Шейла без преамбулы.
– Что ты имеешь в виду? – Аманда с трудом сдерживала нетерпение.
– Ты ведь хочешь стать актрисой, не так ли?
– Это моя самая большая мечта!
– Знаешь, тебя это, возможно, удивит, – сказала Шейла, но я и сама весьма неплохо играю. Во всяком случае, в Кембридже меня считали талантливой. Хочешь верь – хочешь нет, но я даже играла в спектаклях 'Футлайтс'[8].
На Аманду это произвело впечатление. Она знала, скольких известных актеров выпустило это
