знаменитое студенческое общество.
– Так вот, – продолжала Шейла, – я предлагаю объединить наши таланты и поставить шоу.
– Для кого? – Аманда была озадачена.
– Для твоих газетчиков. Это будет здорово, поверь мне. Они могут ожидать игры от тебя – дочери актрисы, но меня они в этом не заподозрят. Мы обязательно одолеем их.
Аманда была заинтригована.
– И что же нужно делать?
– Ты позвонишь им. Скажешь, что я готова к разговору. Можешь сказать, что я в Лондоне, остановилась у подруги. Не хочу, чтобы они топтали своими грязными ногами мой милый домин, к тому же Лорна действительно приглашала меня к себе. Хочет присмотреть за мной, да благословит ее Господь.
– Ну, и что дальше? – Аманда уже сгорала от нетерпения.
– Я предстану им той, кого они хотят увидеть: убитой горем женщиной, с заплаканным лицом, воспаленными от слез глазами. Она будто бы пытается держать себя в руках, даже решилась на встречу с ними, но нервы все-таки подводят. Она дрожит. Впадает в истерику. Заламывает руки. О Боже, я так напрактиковалась в этом за последние дни! – И Шейла нервно рассмеялась.
– Извини, – сказала Аманда. – Тебе действительно пришлось несладко?
– Да, – коротко ответила Шейла. Повисла пауза, затем она продолжила уже совсем другим тоном. – Что ты думаешь насчет забинтованных запястий? Мы не переиграем?
Аманда расхохоталась.
– Может быть. Но идея блестящая. А что я должна говорить?
– Подыгрывай мне. Верь каждому моему слову. Каждой слезинке. Поддерживай меня, утешай. Пытайся убедить лечь обратно в постель. Принеси мне чаю, что-нибудь выпить. От еды я, естественно, буду отказываться.
– Конечно. И что ты собираешься им рассказать?
– Все. Но за хорошие деньги. Мы вытрясем из них все, что можно, выручку поделим. Это будет твое первое выступление на публике.
– Не совсем, – вновь рассмеялась Аманда. – Я уже пробовала себя в этом амплуа, когда встречалась со Снеллером в Риме, и, как мне кажется, была очень убедительна. Правда, в основном я играла саму жизнь, но пришлось немного и пофантазировать, – призналась она.
– И они это напечатали, конечно же?
– О да. Материал, который я им преподнесла, был слишком хорош, чтобы от него можно было отказаться. Ты разве не читала? – с легкой обидой в голосе произнесла Аманда.
– Я просмотрела кое-какие заголовки. Видишь ли, поначалу я не подумала, что здесь есть какая-то связь с Симоном. Да и такие газеты я не переношу. Меня от них тошнит.
– И все же готова принять от них деньги?
– Это другое. Кроме того, Аманда, сейчас мне совершенно наплевать на мораль и этику. Я хочу начать новую жизнь, но это невозможно, пока я не разделаюсь с этим типом. Знаю, что кажусь сумасшедшей, но я должна заставить его страдать так же, как он меня. Только тогда я смогу забыть его. Итак, ты готова?
– Вполне. Только скажи, где и когда.
– Сегодня вечером я позвоню Лорне. Ты же звони этим ребятам прямо сейчас, а завтра днем мы все вместе встретимся в твоем отеле. Я приеду к тебе заранее, чтобы у нас было время порепетировать.
– А что насчет денег?
– Я буду просить тридцать тысяч фунтов. Но помни: они думают, что будут иметь дело только со мной. Ты же старайся повысить свою долю до десяти тысяч. Таким образом в итоге мы с тобой получим по двадцать тысяч.
– А что, если они не заплатят?
– Тогда я просто не стану говорить. В любом случае я буду нажимать на бедность. Ну, что скажешь?
– По-моему, неплохо, – сказала Аманда. – Что еще мне нужно знать?
– Что я оставила свою работу, но так оно и есть. Что я беременна, и это тоже правда. Что вы с Лорной пытаетесь поддержать меня в этой ситуации. Ты мне сочувствуешь, поскольку твой отец обошелся жестоко с нами обеими, и ты хочешь, чтобы твой сводный братец или сестричка начали эту жизнь более счастливо, чем ты. Все это, по сути, правда, за исключением, пожалуй, последнего. Так что, как видишь, нам не придется прибегать к особым актерским уловкам. Будем играть самих себя. Мне даже кажется, что такая встряска может пойти мне на пользу.
– А что обо всем этом думает Лорна?
– Она наверняка не одобрит, так что я ничего не буду ей рассказывать. Она – милейшее создание, но не понимает, что я должна поступить так, как считаю нужным. Я просто скажу ей, что иду на встречу с тобой – так, поболтать, она уже знает, что у нас много общего.
– По-моему, ты потрясающая женщина.
– Знаешь, мы ведь действительно очень похожи с тобой. Кстати, что из себя представляют эти ребята?
– Типичные ублюдки, – уныло сказала Аманда. Шейла рассмеялась.
– О, прекрасно. Тем забавнее все это будет выглядеть.
'ЛЮБОВНИЦА ПАРЛАМЕНТАРИЯ, ГЕРОЯ НАШИХ ОЧЕРКОВ О БРОШЕННОМ ДИТЯ ЛЮБВИ, БЕРЕМЕННА', – УТВЕРЖДАЕТ ЕГО НЕЗАКОННОРОЖДЕННАЯ ДОЧЬ.
Эксклюзивное интервью, подготовленное ТРЕВОРОМ ГРАНТЛИ И ТОНИ СНЕЛЛЕРОМ.
Аманда Уиллоуби, незаконнорожденная дочь министра экологии Симона Брентфорда, от которой он отказался девятнадцать лет назад после пылкого романа с грудастой актрисой Леони О'Брайен, призналась сегодня, что единственным человеком, в котором она нашла поддержку и утешение после истории с изнасилованием Робом Фентоном, была Шейла Маккензи, отвергнутая возлюбленная Симона Брентфорда. Шейла ждет от него ребенка, призналась она сегодня в эксклюзивном интервью газете 'Глоуб'. Аманда подробно рассказывает о своей встрече с красоткой Шейлой, 29 лет, которая была неизменной спутницей Брентфорда последние несколько месяцев. Супруга парламентария, хрупкая блондинка Элизабет, пока отказывается от комментариев. Читайте подробности на страницах 'Глоуб'.
Шейла с мрачным удовлетворением вчитывалась в газетные строки. Ее старания увенчались успехом. Боль и муки последних дней бесследно исчезли. Неужели все так просто? И как сладка месть! Вот все и закончилось. Хотя нет, предстоит решить еще одну проблему: она должна избавиться от этого зародыша, что живет в ее чреве. Хорошо, если удастся выкинуть его самой. Шейла очень надеялась на это.
Однажды ей приснилось, что она родила чудовище. Очнувшись утром от кошмара, она поняла, что Должна действовать. Вспомнив все, что слышала когда-то о самопроизвольных абортах, она в тот же день приготовила горячую ванну, наполнив ее мыльными хлопьями. Затем медленно ввела во влагалище полую трубку, продвигая ее все глубже и глубже, пытаясь добраться до матки. Она знала, что должно быть больно, но к агонии, которую вызвала эта процедура, оказалась не готовой. Боль была настолько невыносимой, что Шейла, несмотря на свою решимость, после третьей попытки вынуждена была отказаться от своей затеи.
Мысль о необходимости прервать беременность теперь уже не покидала ее. На следующий же день после опубликования статьи в 'Глоуб' она отправилась в Илинг, район Западного Лондона, и получила от врача направление на аборт. В указанное время – девять сорок пять утра – она подъехала на такси к клинике и прошла в приемный покой, где уже томились в ожидании девушки и женщины всех форм, размеров и национальностей. Некоторые казались совсем молоденькими, другим было около сорока, но выглядели они намного старше, утомленные не одной беременностью, не в силах выдержать очередную. Большинство женщин были католичками, как догадалась Шейла, но были и мусульманки. Оглядевшись вокруг, Шейла почувствовала, как вновь закипает в ней ненависть к мужскому полу; ей даже захотелось крикнуть об этом во весь голос, но она лишь сжала кулаки и поднесла их к губам.
Внезапно прозвучало ее имя, и Шейлу проводили по длинному пустынному коридору в предоперационную. Это была маленькая комната, где умещались лишь кушетка на колесах, умывальник и тележка, уставленная металлическими емкостями и хирургическими инструментами. Здесь Шейла
