изысканно ухоженная и в то же время так пугающе беззащитная? По своему опыту охотника Ричард знал, что самая слабая в стаде олениха часто вот так же стояла в стороне от остальных, как бы жертвуя собой во спасение жизни стада. Он понимал, интервью смущало Пандору, однако твердость, с которой она вела себя в кабинете адвоката, свидетельствовала о том, что где-то в глубине души женщина уже приняла некое продуманное, взвешенное решение.
— Почему бы нам не пойти в «Трипль Сек»? Это тихий славный ресторан. Мы там сможем поговорить. А вообще-то я уже тысячу лет не была в ресторане.
Ричард вполне мог в это поверить. Когда скандал вокруг оргий в «Клинике Монксшил» оказался на первых страницах газет по всей стране, большинство замешанных в нем женщин либо срочно перевели в другие клиники, где найти их было невозможно, либо они исчезли, уехали с мужьями в какие-нибудь круизы. Маркус сбежал из города и вообще из страны. Пандора осталась одна, но не могла покидать свой огромный белостенный особняк из-за постоянно дежурящей вокруг него толпы орущих журналистов. Ричард понимал, что в этом скандале еще не сказано последнее слово. Но это все — потом, а пока ему требовалось быстро доставить Пандору к ресторану, который она сама выбрала.
Пандора, сидя в автомобиле рядом с Ричардом, рассматривала его классический английский профиль. Во всяком случае, именно такой профиль она считала классически английским, поскольку видела когда-то старую картинку, изображавшую одного английского джентльмена на охоте. Она задумалась о том, что Ричарду очень подошли бы высокие наездничьи сапоги. При этом мысли Пандоры умело обошли всякие воспоминания о наездничьем хлысте: слишком уж неприятными они были.
В ресторане между ними вдруг повисла прохладная тишина. «Черт, — подумал Ричард, — мне следовало бы привести с собой в это захолустье Гортензию. Она хотя бы заняла нас своей болтовней». Таких любовниц, как Гортензия, можно было порой использовать не только ради секса. Уезжая из Бостона, Ричард оставил ее лежащей на кровати и раскрашивающей свои бедра лаком для ногтей.
— Ох, Ричард, — сказала Гортензия, когда тот уже выходил их дома, — по твоему возвращению мы, наверное, попробуем и сами устроить что-то вроде оргии, ладно? Привози эту бедняжку с собой. К ней ревновать я совершенно не собираюсь. Хотя и сама могу встретить тебя с обведенными помадой сосками, с которых, вдобавок, будет стекать мороженое.
Девушки из Нью-Джерси хороши в постели, но при этом они были все же ужасными занудами. Так что Ричарда вполне устраивало, что недельку он сможет отдохнуть от Гортензии. Правда, его немного беспокоило состояние квартиры, в которую ему предстояло вернуться.
Они продолжали сидеть, молча глядя друг на друга. Ричард понимал, что начинать интервью не имеет смысла. Он ничего не знал о сексуальном насилии, его шефы просто решили, что если кто и вытянет достаточную историю из этой женщины, так это будет он, их лучший репортер. Глядя на Пандору, Ричард вдруг испытал знакомый позыв страсти, противиться которому было бесполезно. Интервью подождет, решил он. К тому же эта женщина красива и богата. Гортензия, конечно, была хорошей бабой, но денег не имела. И Ричард понял, что ему есть на что рассчитывать с этой сидящей перед ним и столь уязвимой женщиной. Ее так просто можно будет убедить в своей несуществующей надежности. Что-что, а роль серьезного и сильного мужчины Ричард вполне мог сыграть. Ну, а потом, после свадьбы, он может вернуться к своим прежним веселым занятиям. Причем играть в таком случае ему будет посвободнее без так называемого «золотого поводка». Ведь за все платить будет она.
Ричард попытался было продвинуться к Пандоре поближе, сесть на соседний стул так, чтобы расстояние между ними уменьшилось. Однако Пандора так резко подняла плечи, ее руки так умоляюще сцепились на груди, что он понял: ей необходимо пространство, и так может продолжаться еще достаточно долго.
Официант предупредительно склонился над Пандорой, испуганно взглянувшей на Ричарда. И тут он понял, что большая часть ее лоска была фальшивой, а под роскошными одеждами прячется все та же девочка из маленького городишки в Айдахо. Ричард улыбнулся официанту.
— Мы еще не готовы заказывать, — сказал он. — Пандора, не хотите ли что-нибудь выпить?
Женщина кивнула. Хотела бы она что-нибудь выпить?! Что за вопрос? Конечно, хотела бы! Ее просто душила жажда.
— Пожалуй, я выпила бы… э… — Пандора спохватилась. Не могла же она сделать здесь свой традиционный заказ: водка и пиво. Взяв себя в руки, Пандора улыбнулась. — Выберите сами, Ричард. Что- нибудь прохладительное, освежающее.
— Как насчет джина с тоником и долькой лимона?
— Двойной, пожалуйста, — не удержалась она.
Ричард мысленно сделал пометку — женщина была не прочь выпить.
— Я знаю, что это прозвучало резковато, но я просто действительно устала и чрезмерно возбуждена. Я ведь была фактически под домашним арестом из-за этих чертовых журналистов. Слава Богу, что вы получили права на эксклюзивное интервью и они оставили меня в покое. Прошу вас, закажите блюда для нас обоих. Я сегодня совершенно не могу ни на чем сосредоточиться. И простите меня, я покину вас на минутку.
Пандора направилась в туалет. Закрыв за собой дверь, она достала следующую упаковку таблеток. Если все и дальше так пойдет, она уснет посреди обеда. Да, конечно, Ричард очень мил. У него прекрасные манеры. Однако уже многие годы ее, как и остальных знакомых ей женщин, тренировали именно для того, чтобы быть душой компании, вечеринки. Ричарда же вообще сложно было представить на какой-нибудь вечеринке. Пандора не имела намерения соблазнять нового знакомого. Если на то пошло, она вообще не собиралась больше иметь дел с мужским полом. Маркус и его дружки открыли ей глаза на мир, о котором у девочки из маленького городка в Айдахо не было ни малейшего представления. Тем не менее она обещала дать ему интервью и собиралась сдержать слово. Именно для того, чтобы женщины, избиваемые мужьями и решившие обратиться за помощью в какие-нибудь клиники, прежде чем сделать это, догадывались бы проверить их благонадежность либо через своих лечащих врачей, либо через женские ассоциации. А не направлялись туда слепо и глупо, чтобы попасть в еще более печальную ситуацию, чем та, в которой были до сих пор.
Пандора подождала, пока таблетки начнут действовать, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Потом подошла к зеркалу, взглянула на себя. В глазах вновь загорелся огонек. Улыбка стала естественнее. Ей следовало придумать тему, на которую они могли бы поговорить.
Ричард потягивал виски с содовой, когда Пандора вернулась к их столику.
— Я уже изучил меню. Стейк мне показался удачным. Так что я заказал нам ассорти из креветок и стейк. Ну а в заключение еще одно блюдо. — Глаза Ричарда засверкали от удовольствия. — Мое любимое.
Пандора знала, что этот ресторан был знаменит своими пирожными и кремовым десертом.
— Так что же вы выбрали? — спросила она.
— Яблочный пирог со сливками. Знаете, Пандора, у нас в Девоне был повар, который умудрялся делать совершенно бесподобную легкую корочку у своих пирожных. Казалось, что ты ешь крылья бабочек. А под корочкой у него прятались яблоки с капелькой лимона и еще прохладные плотные девонские сливки… Здесь, конечно, — сказал он с неожиданным раздражением, — нам девонских сливок ждать нечего, правда ведь?
— Это уж точно, — поддакнула Пандора. Она глубоко вздохнула и отпила большой глоток джина. — Я не думаю, что у них здесь есть девонские взбитые сливки.
Перед глазами Ричарда вдруг возникло пугающее видение сосков Гортензии, измазанных сливками.
«Бог мой, — мысленно изнывала Пандора, — этот обед, вероятно, никогда не завершится».
Однако к тому моменту, когда они покончили с двумя бутылками вина, их беседа стала гораздо оживленнее. Так, Ричард поведал, что когда-то в детстве он часто ездил на поезде по небольшой железнодорожной ветке, что связывала Эксминстер и Аплайм с Чармаусом, где он играл в теннис в дни летних каникул. Ричард был рад тому, что поезд этот ходит по тому же маршруту и сейчас, и, несмотря на то что негодяи-бюрократы разорили все вокруг и развалили Англию, до этого поезда они так еще и не добрались. С большим чувством Ричард вспоминал изумительно мягкие сиденья с белыми салфеточками на спинках в вагонах того поезда, толстые кожаные ремни, что держали окна, в также извечное объявление в
