– Какое дело мне? Мне?
Прикосновение его губ растопило гнев Молли, в то время как Уилл, казалось, распалился еще больше. Он всегда был таким сдержанным, таким спокойным, преисполненным важности своего дела. Сегодня впервые она увидела его потерявшим контроль над собой.
Она наконец добилась того, чего так долго желала. Он был взбешен, дрожат от ярости.
Его рот был требовательным и безжалостным, а руки своей мертвой хваткой словно наказывали ее за содеянное. Язык был обжигающе горячим. Сейчас все его действия были пропитаны не техникой исполнения, а живыми эмоциями. Молли содрогнулась, закрыла глаза и отдалась во власть чувств. Она прижалась к нему и целовала его так же неистово, как и он, объятая пламенем рук, которые блуждали по ее телу, теснее прижимая ее к его разгоряченному телу. Когда большие теплые руки легли на ее ягодицы, она застонала. Она едва соображала, что он усаживает ее на капот машины.
Она открыла глаза. Он слегка завалил ее назад, грубо задирая ей юбку. Молли легла на холодный жесткий металл, расставляя ноги для него. Он был в темном костюме и галстуке. Его белоснежная рубашка ярко выделялась в темноте. Лицо же, напротив, оставалось в тени. Ее голые бедра ощущали прикосновение мягкой шерстяной ткани его брюк. Это ощущение заставило ее еще шире расставить нога – настолько оно было волнующим и возбуждающим. Его губы оторвались от ее рта и скользнули вниз – сначала по горлу, потом к груди. Молли крепче прижала его голову к своей груди, направляя его губы к соскам.
Его губы сомкнулись вокруг соска.
Молли закрыла глаза. Застонав, она еще крепче прижала его голову. Его рот был горячим и мокрым, когда он сосал ее грудь, словно младенец. Молли выгнулась, предлагая ему всю себя, без остатка, а он продолжал целовать ее груди, сосать их, дразнить, в то время как она извивалась под ним, словно дикое животное.
Его рука оказалась меж ее бедер, и вот уже она срывала с нее трусики. Он коснулся ее лобка, который напрягся от возбуждения, потом скользнул ниже и глубже.
Молли вцепилась в его плечи, прошептав ему в раскрытые губы свою просьбу. Он склонился над ней, одной рукой упираясь в капот, а другой продолжая овладевать ее телом. Она приподняла бедра в молчаливом призыве – старом как мир.
– Уилл! – выдохнула она.
Он наклонил голову. Его рука с такой силой впилась в ее сосок, что, не сгорай она от страсти, испытала бы дикую боль. Он убрал руку с ее тела. Молли застонала, умоляя вернуть ее назад.
– Люби меня, Уилл, – прошептала она, открывая глаза.
На какое-то мгновение он оказался прямо над ней; взгляд его почти черных глаз был устремлен на нее.
Потом он вошел в нее – горячо и яростно; его резкие и порывистые движения вновь и вновь заставляли ее испытывать экстаз. Молли была пьяна от наслаждения, ее ногти впивались ему в спину сквозь ткань пиджака и рубашки.
– Уилл, Уилл, Уилл, Уилл, Уилл! – кричала она в порыве страсти, пока ее не захлестнуло волной оргазма.
Мучительным стоном он возвестил о том, что и его возбуждение обрело счастливое завершение, и глубоко погрузился в ее дрожащее тело.
Потом Молли лежала под ним, закрыв глаза, опустошенная и безвольная. Она проиграла в этой войне – окончательно и безнадежно. Все в ней – сердце, разум, тело – стало добычей завоевателя. Все отныне принадлежало Уиллу.
Проблема была лишь в том, что Уилл не принадлежал ей.
39
Уилл оторвался от нее и, поднявшись, отступил на шаг. Молли увидела, что его брюки и трусы болтаются где-то на уровне коленей. Он подтянул их, заправил рубашку, застегнул пояс – и все это проделал молча.
Молли села, прикрыв обнаженные груди платьем. С порванными колготами и трусиками ей предстояло распрощаться – починке они не подлежали..
Ей с трудом верилось в то, что она только что предавалась страстной любви с мужчиной на капоте автомобиля. Даже в самых смелых фантазиях она не поднималась до таких высот воображения и представить не могла, какое блаженство нес в себе столь эротичный секс.
И насколько плохо ей станет после того, как все закончится. Что же случилось? Она любила Уилла. Но ему предстоял скорый отъезд. Который разобьет ей сердце.
Молли соскользнула с капота. Колени ее еще дрожали, но она заставила себя унять предательскую дрожь. Платье ей пришлось задрать вверх, чтобы прикрыть нагую грудь – теперь уже обе бретельки беспомощно свисали по бокам.
– Тебе осталось совсем немного, чтобы выглядеть полностью обнаженной. – Голос Уилла по-прежнему был суровым. Он все еще злился. В ответ на это Молли гордо вздернула подбородок.
– Это называется вечерним платьем, – с удивительным спокойствием произнесла она. – По крайней мере, еще совсем недавно оно называлось так.
– Ты даже не надела лифчика.
– Правда? У меня нет такого, который подходил бы к этому платью, К тому же мне он не требуется. – Она игриво опустила вырез платья. – Видишь? Ничего не отвисает.
Уилл молчал какое-то мгновение, но Молли показалось, что он заскрежетал зубами. :
– Ты не можешь идти домой в таком виде. У меня в багажнике есть кое-какая одежда. – Он двинулся к багажнику. Молли последовала за ним и увидела, как он, открыв багажник, начал рыться в голубой спортивной сумке.
– Теперь, когда мы нашли чужака, твое расследование в основном окончено? – К чести Молли, ее вопрос прозвучал бесстрастно.
Уилл достал из сумки какие-то вещи и захлопнул багажник.
– Если все состыкуется как надо, тогда – да. На, держи.
Молли поймала вещи, которые он кинул ей: спортивные брюки и майку. Его ответ ранил ее в самое сердце.
– Итак, когда я смогу получить деньги? – Ни за что на свете она не призналась бы ему в том, с каким страхом ожидала его ответа. Деньги уже не интересовали ее. Молли знала, что, получив расчет, она потеряет его навсегда.
Он рассмеялся, но веселья не было в его смехе.
– До моего отъезда.
– И когда это произойдет?
– Я дам тебе знать. Наверное, скоро.
– Тебе не следовало так располагать к себе детей. Делать с близнецами уроки, покупать Эшли платье, учить Майка играть в баскетбол. Они ведь не догадываются, что вскоре ты навсегда исчезнешь из их жизни.
– Они переживут.
– Да, я тоже так думаю, – горько произнесла Молли, зная, что эти слова относятся и к ней самой. Только ей будет тяжелее пережить расставание, и пройдет долгое время, прежде чем она справится со своей печалью.
– Я дам тебе свой чикагский телефон. Если что-нибудь понадобится – тебе или любому из вас, – вы сможете позвонить мне.
– О да, что-то вроде благотворительной горячей линии. Не думаю, что мы ею воспользуемся. Жили же мы без тебя, проживем и дальше.
– Очередная галочка в списке уложенных в постель, да?
Молли напряглась, чувствуя прилив негодования.
– Ты правильно понял.
– Будешь переодеваться? Мне нужно возвращаться.
– Конечно. Я не стану задерживать ценного общественного деятеля, отвлекая его от работы. – Сказав
