деле нарушила этикет, не пожелав сделать реверанс. Если эта американка не хочет быть отторгнутой лондонским обществом, ей так или иначе придется ознакомиться с нашими обычаями и манерами.
– Уверяю тебя, Уитби, она прекрасно их знает. Просто эта девушка позволяет себе делать то, что хочет.
Перед тем как уйти, Джеймс похлопал приятеля по руке и спокойно сказал:
– Желаю тебе удачи, друг мой.
Сам он решил отказаться от идеи жениться на американке, независимо от величины приданого, потому что каким-то непонятным образом за время этой короткой несерьезной беседы она опять вызвала в нем такие ощущения, которые в течение многих лет он намеренно подавлял.
В конце вечера Джеймс столкнулся со своей матерью, которая стояла у двери, где дул небольшой ветерок, и обмахивалась веером. Она явно была чем-то недовольна.
– Ты беседовал с этой американкой...
– Да, лорд Уитби представил мне ее.
– Я видела, как она без всякого стеснения направилась к тебе. – Герцогиня отвела взгляд в сторону и небрежно добавила: – Впрочем, ничего удивительного – эти американки всегда сами себя представляют.
Заложив руки за спину, Джеймс продолжал неподвижно стоять рядом с матерью. Никто из них не торопился продолжить разговор, и они молча наблюдали за танцующими.
– Ты знаешь, дочь лорда Визерби сегодня тоже здесь, – наконец произнесла герцогиня, – отчего бы тебе с ней не поговорить? Она очаровательная малышка. Жаль, что леди Визерби умерла так рано. – Вдовствующая герцогиня прекрасно знала, что навязывать сыну девиц совершенно бесполезно: ему это ужасно не нравилось, и настойчивость в этом вопросе могла принести больше вреда, чем пользы, – вот почему она старалась действовать максимально осторожно. – Посмотри, вот и Лили, – проговорила она, – танцуете бароном. Жаль только, что он такого маленького роста.
Джеймс улыбнулся сестре, когда пара приблизилась к ним; в светлом платье с золотой отделкой Лили выглядела очень изящной и, казалось, получала искреннее удовольствие.
Через несколько минут должен был начаться последний танец, и герцог ожидал его с нетерпением. Ищущим взглядом осмотрев зал, он увидел американку в тот же самый момент, когда она заметила его. Он улыбнулся, немного наклонил голову, и она ответила улыбкой. Тогда он сделал шаг, направляясь к ней, и тут же герцогиня, о существовании которой он совершенно забыл, схватила его за рукав.
– Ты ведь не собираешься танцевать с ней, Джеймс? – взволнованно спросила она, и морщины на ее жестком лице стали еще глубже.
Освободившись от ее руки, герцог сердито произнес:
– Ты забываешься, мама!
Побледнев, герцогиня отошла от него в отчаянии оттого, что не смогла его удержать.
Ее недовольство не оказало на сына никакого влияния, поскольку с тех пор, как он стал взрослым, они оба прекрасно знали, что у нее не было никакой возможности руководить им. Битье в школьной комнате осталось далеко позади, зато теперь у Джеймса не было ни малейшего желания сделать ее счастливой или позволить ей гордиться им.
Отбросив все посторонние мысли, герцог поправил галстук и, не обращая больше внимания на стоявшую возле него пожилую герцогиню, уверенным шагом направился через зал к богатой американке.
Глава 3
Подождав, пока мисс Уилсон поднимет шлейф своего платья, Джеймс положил ей на талию одетую в перчатку руку, а затем грациозно и уверенно повел ее в вальсе под музыку «Голубого Дуная». Он получал удовольствие от танца и был приятно удивлен легкостью, с которой она подчинялась его воле. В танце Софи была почти невесомой, как облако, движущееся от дуновения легкого ветра; от нее исходил аромат цветов, и хотя герцог не знал, каких именно, но аромат напомнил ему о весне, когда он, будучи еще мальчиком, получил разрешение прогуляться по зеленой траве и красивому вереску до заброшенного спокойного озера. Он уже очень давно не вспоминал об этом.
Первые несколько мгновений они танцевали молча, не пытаясь взглянуть в глаза друг друга. Тем не менее, Джеймсу хотелось узнать, какую жизнь она вела раньше, в каком доме жила, где училась. Она уже успела спросить у него о его братьях и сестрах, теперь то же самое он рассчитывал узнать у нее. Есть ли у нее сестры и братья, сколько их? Является ли она старшей? Похожи ли они на нее? И откуда у нее такая красота и уверенность в себе?
– Вы неплохо танцуете, – сказал он, когда она, наконец, посмотрела ему в глаза.
– Только потому, что вы прекрасно ведете, ваша светлость. Мне очень легко танцевать с вами. – Софи замолчала, и Джеймсу это показалось странным: общаясь с другими партнерами, она все время улыбалась и говорила без умолку.
– Почему вы не смотрите на меня? – спросил герцог, нарушая джентльменские правила вежливости. В душе он совсем не был джентльменом и хотел сразу все выяснить.
Софи подняла на него удивленный взгляд:
– Большинство дам не смотрят на своих партнеров во время танца.
– Но, как я заметил, вы смотрели на всех своих партнеров. Возможно, я вам не нравлюсь? Если так, я хотел бы, по крайней мере, знать причину. – Герцог резко повернул ее, чтобы избежать столкновения с вальсирующей рядом парой.
– Я слишком мало вас знаю, чтобы определить, нравитесь вы мне или нет. Вы произвели на меня впечатление человека, которому неинтересны легкомысленные беседы. Отличный мастерский поворот, ваша светлость, – добавила она, улыбнувшись.
– Почему вы так думаете? Вы считаете, что можете судить о человеке по одному только первому
