пульс.
— Оторвать бы эту прелестную головку, — промурлыкал он, уже почти целуя меня.
Где-то на горизонте моего затуманенного сознания голос разума поднял панический крик, но я велела ему заткнуться и слушалась теперь только дикого, яростного желания, которое переполняло мое сердце. Мне хотелось очутиться к Малику как можно ближе, и вот мы уже стоим на коленях друг перед другом, и я обнимаю его за талию, и шелк его рубашки холодит мне ладони, а терпкий аромат пряностей, исходящий от него, щекочет ноздри. Малик крепче стиснул мою шею, у меня вырвался вздох, и я покорно подставила губы, но...
...Вампир одним рывком вздернул меня на ноги и впечатал в кирпичную стену. Наваждение мгновенно спало.
— Но прежде всего, — прошелестел он, — ты скажешь мне, что сталось с подлинной хозяйкой этого тела.
— Говорю же, я не Роза! — прохрипела я, задыхаясь в его стальной хватке. — Я ничего не знаю!
Малик поднял мое лицо выше.
— Хочешь, чтобы я причинил тебе боль? — вкрадчиво осведомился он.
Незнакомое, неведомое ранее чувство охватило меня, смешиваясь со жгучим желанием и обостряя его, — подчиниться, уступить, попросить об этой боли. Я зажмурилась и стиснула зубы и отогнала это ощущение, заставляя себя держаться...
...и не умолять.
— Или ты хочешь, чтобы я тебя приласкал? — Руки его скользнули по моей груди, спустились на бедра, точно лепя статую из послушной глины, и каждая клеточка моего тела напряглась, и кровь словно вскипела в жилах.
Не может этого быть. Я тряхнула головой и задела затылком шероховатую стену, но боль отдалась лишь далеким эхом. Это лишь морок, гипноз, треклятая вампирская месма. Это не на самом деле!
— Нет, — прошептала я и открыла глаза.
Волна жара и желания отхлынула, и я тотчас ощутила сосущую голодную пустоту.
— Вот как. Значит, ее и вправду больше нет. — Малик легонько поцеловал меня в лоб. Так целуют покойников. — Роза не сумела бы устоять, она таяла, стоило лишь мне до нее дотронуться.
И такая скорбь прозвучала в его голосе, что по щекам у меня внезапно покатились слезы. Малик наклонился и слизнул их, потом тихо сказал:
— Этим драгоценным каплям не должно пропасть втуне.
Я не успела ничего ответить, потому что губы его нашли мои, раздвинули их, и вот уже его язык скользит по моим клыкам. Малик целовал меня жадно, точно изголодался, точно я была пиршественным яством, приготовленным для него одного. И я отвечала ему тем же, утоляла жажду и все никак не могла ее утолить. У него даже заколотилось сердце, и его обезумевший стук эхом отозвался в моем теле, мы уже почти слились в единое целое, от слабости у меня подгибались ноги, я таяла, я растворялась в его объятиях, и мне все сильнее хотелось большего...
Малик резко оборвал поцелуй. Я пошатнулась и ахнула, словно от боли, — так это было мучительно. Он сверлил меня глазами, в которых вновь вспыхнули алые огоньки.
— Тебе это тело не достанется. Оно не должно принадлежать кому-то чужому, не должно существовать без ее души.
Эти слова мгновенно отрезвили меня, как ведро ледяной воды, опрокинутое на голову. Малик убьет меня. Прямо сейчас. Не даст ни секунды на размышления. Я не успею никому позвонить. Просто убьет на месте, и точка. Но... он ведь не знает, что я сида! Ни один вампир не позволит себе вот так взять и убить сиду, потому что для них я величайшая драгоценность, им и в голову не пришло бы убивать такое сокровище. Только вот незадача: именно сейчас я не совсем я. Я ношу другое тело. Я просто еще один треклятый кровосос. Ну и дура же ты, Дженни Тейлор! Ведь твоя лучшая, надежнейшая защита — никакие не ведьминские чары, а ты сама. Ну да, конечно, ты сто раз говорила себе, что скорее умрешь, чем станешь деликатесом для вампиров, однако...
Умирать ты не настроена. Ты хочешь жить.
Руки Малика крепко держали меня, не давая даже повернуть голову.
— За тебя, Роза, и за твою любовь.
Шепот его окутал меня прочной сетью. Вампир уже склонился к моей шее, готовясь укусить.
Я не дамся! Не позволю убить себя!
Клыки Малика вонзились в мою кожу.
Но боли я не ощутила, лишь легчайший укол, — он впрыснул яд, поэтому боль мгновенно затопило блаженство, и мне тотчас захотелось, чтобы он не отпускал меня как можно дольше, захотелось чувствовать его укус, от которого по всему телу расходились волны экстаза. Губы впились сильнее, хватка стала властной, будто он брал то, что принадлежит ему по праву, и я знала, что с каждой волной блаженства из меня уходят жизнь и силы. Вокруг заклубились тени, темнота замерцала сотнями оттенков, неразличимых для человеческого глаза... Я вдыхала терпкий аромат пряностей так, словно это был кислород в безвоздушном пространстве. Вампир убивал меня, но я таяла от наслаждения, такой сладкой была эта смерть.
И все-таки, Дженни, ты хочешь выжить.
Я неимоверным усилием разомкнула объятия — оказывается, все это время я страстно обнимала вампира, — закинула руки за голову, прижалась к стене. Потом выгнулась, позволяя его губам прильнуть к моей шее еще теснее, заставляя Малика принять на себя всю тяжесть моего тела, а сама потихоньку нащупала нож, спрятанный за воротом куртки.
Смогу ли я сделать это?
Я помедлила, оттягивая страшный миг, когда мне придется грубо оборвать наслаждение, но потом все-таки решилась и, всхлипнув, сунула нож между нами, направив Малику в грудь. Почувствовала, как губы его дернулись на моей шее, и вонзила нож со всей силы. Малик отшатнулся, глаза его сверкнули от боли и потрясения, алый окровавленный рот мучительно оскалился.
Я тоже отшатнулась, зажимая ранку на шее и не сводя глаз с вампира.
И тогда он рухнул на колени, распростер руки и позвал меня беззвучно, и даже не мысленно, но всей кровью, бежавшей по его жилам.
«Кровь от крови моей», — призывал он.
Меня вновь потянуло к нему, против моей воли потянуло, хотя по пальцам у меня струилась кровь. Но я решительно сжала кулак и отступила. Споткнулась обо что-то и полетела наземь, стараясь сгруппироваться, чтобы не слишком ушибиться. Упала я на колени и на руки и очутилась лицом к лицу с Газзой.
Который распахнул глаза, испуганные, недоумевающие, и придушенно вскрикнул от неожиданности и ужаса.
— Роза, — проскрипел у меня за спиной Малик, будто камнем по стеклу провел.
Усилием воли я подавила страх и желание немедленно дать деру. Газзу бросать нельзя, тем более в двух шагах от раненого разъяренного вампира.
Я протянула Газзе руку, но он отдернулся и попытался отползти, запутавшись в брюках, которые так и не успел натянуть.
Стон, раздавшийся у меня за спиной, едва не разорвал мне сердце. Зов раненого Малика вместе с шумом крови глухо гудел в ушах и тянул повернуться, поспешить на помощь...
Не дождется.
Я поползла к Газзе, а он от меня. Я к нему, а он от меня. Застонал и попробовал отмахнуться кулаками. К счастью, я успела пригнуться, и он промазал. Зато мне удалось перехватить его за кисть.
— Тихо, ты! — прошипела я и, пользуясь тем, что мне удалось до него дотронуться, послала в его сознание заряд месмы — команду «лежать смирно». И он покорно замер, только дрожал крупной дрожью от ужаса.
— Ловко ты меня провела, цветик мой. — Горячее дыхание Малика обожгло мне щеку, и я дернулась. — Ты всегда была мастерица на разные трюки...
Месма, напомнила я себе, всего-навсего месма. Он не рядом, он в нескольких шагах от меня.
