— Слушаю вас.
— Если начнется атака, я могу отдать приказ об отступлении.
— Отступление?
— Не сдача, а отступление. За которым, будем надеяться, лежит путь к победе.
— Я уверен: генерал знает, что говорит.
— Генерал не знает. — Не обращая внимания на немецких снайперов на том берегу Неретвы, Вукалович поднялся во весь рост.
— Когда-нибудь слышали о некоем капитане Меллори? Кейт Меллори — новозеландец, это имя вам ни о чем не говорит?
— Нет, — быстро сказал Ласло. Помедлил, потом добавил:
— Хотя постойте… Не тот ли это парень, который лазил по горам?
— Тот самый. Хотя, как мне дали понять, это не единственное его занятие. — Вукалович почесал подбородок. — Если то, что я слышал о нем, правда, то его без сомнения можно назвать весьма одаренным человеком.
— А причем здесь этот вундеркинд? — с любопытством спросил Ласло.
— Дело вот в чем, — Вукалович вдруг посерьезнел, даже погрустнел. — Когда все идет прахом и не остается последней надежды, всегда есть единственный в мире человек, который может тебе помочь. Ты можешь не знать, кто он, где он, но он обязательно существует. Во всяком случае, так говорят.
— Совершенно верно, — вежливо согласился Ласло. — Но Кейт Меллори причем?
— Перед сном буду молиться за него. Вам тоже советую.
— Слушаюсь. А за нас можно помолиться?
— Тоже неплохая мысль, — сказал Вукалович.
Поросшие лесом склоны холма, подступающего к лагерю майора Брозника, крутые и скользкие. Подъем был нелегким, копыта лошадей скользили, приходилось напрягать все силы, чтобы удержаться в седле. Однако неудобства ощущали далеко не все всадники. Партизанам, сопровождавшим группу Меллори, подобный подъем был не в новинку, они чувствовали себя в седле, как дома. Мерно попыхивающий своей мерзкой сигарой, Андреа тоже, по-видимому, не испытывал затруднений в отличие от своих товарищей. Эта деталь, подмеченная Рейнольдсом, лишний раз подкрепила зреющие в его душе мрачные подозрения. Он не сдержался:
— Ваше недомогание за ночь как рукой сняло, полковник Ставрос, сэр!
— Зовите меня Андреа. — Он вынул сигару изо рта. — У меня бывают сердечные приступы. Как приходят, так и уходят. — Сигара водрузилась на прежнее место.
— Это уж точно, — тихо пробурчал Рейнольдс и в очередной раз подозрительно обернулся назад. — Где же, черт возьми, Меллори?
— Где же, черт возьми, капитан Меллори, — поправил Андреа.
— Пусть так, но где он?
— У руководителя экспедиции множество обязанностей, — сказал Андреа. — За многим надо присмотреть. Вероятно, этим он и занимается в данное время.
— Лучше бы помолчал, — буркнул Рейнольдс.
— Что вы сказали?
— Ничего.
Капитан Меллори, как правильно догадался Андреа, в этот момент был занят делом. Вместе с Брозником в его комнате они склонились над расстеленной на столе картой. Брозник ткнул пальцем в северную часть карты.
— Согласен. Это ближайшая из возможных посадочных площадок. Но она расположена очень высоко. В это время года снежный покров там не меньше метра. Есть и другие места, получше.
— Ни минуты не сомневаюсь, — сказал Меллори. — Чем дальше поле, тем оно зеленее, как говорится. Возможно, это относится и к летным полям. Но у меня нет времени их выбирать. — Он решительно опустил палец на место, указанное до этого Брозником на карте. — Мне необходима посадочная площадка здесь и только здесь. Она должна быть готова сегодня к ночи. Я был бы вам весьма признателен, если бы вы послали нарочного к Конжичу через час и позаботились о передаче моего запроса в штаб партизанских формирований в Дрваре.
Брозник сухо заметил:
— Вы привыкли требовать невозможное, капитан Меллори.
— Ничего невозможного здесь нет. Потребуется всего лишь тысяча человек. Вернее, их ноги. Небольшая цена за семь тысяч человеческих жизней, не правда ли? — Он вручил Брознику листок бумаги. — Наша частота и код. Попросите, чтобы Конжич радировал как можно скорее. — Меллори взглянул на часы. — Я отстал от своих уже на двадцать минут. Надо спешить.
— Вы правы, — согласился Брозник. Он помедлил, подыскивая подходящие слова, и неловко произнес: — Капитан Меллори, я… я…
— Знаю. Не беспокойтесь. Правда, такие, как я, никогда не доживают до старости. Ума не хватает.
— Нам всем тоже. — Брозник сжал руку Меллори. — Сегодня я буду молиться за вас. Меллори помолчал, потом кивнул.
— Только молитесь подольше.
Проводники-партизаны ехали впереди остальных, петляя между деревьями, вдоль пологого склона. Следом за ними, плечом к плечу, тряслись на низкорослых горных лошадках Андреа и Миллер, затем Петар, чью лошадь держала под уздцы Мария. Рейнольдс и Гроувс случайно или по какой-то другой причине отстали и тихо переговаривались.
Гроувс задумчиво произнес:
— Интересно, о чем сейчас говорят Меллори с майором?
Рейнольдс горько скривил губы:
— Лучше бы нам этого не знать.
— Может быть, ты и прав, хотя это ничего не меняет. — Гроувс помолчал, потом продолжил: — Брозник — мужик что надо. Это сразу видно.
— Возможно. А Меллори?
— Да и Меллори не хуже.
— Не хуже? — Рейнольдс был вне себя. — Боже правый, я же тебе говорил! Я его собственными глазами видел с этой… — Он презрительно кивнул в сторону Марии, ехавшей метрах в двадцати от них. — Эта девчонка влепила ему — и еще как влепила — в лагере Нойфельда, и вдруг после этого я вижу, как они воркуют, словно голубки, рядом с домом Брозника. Тебе не кажется это странным? Сразу после этого Саундерса зарезали. Совпадение? Знаешь, Гроувс, Меллори запросто сам мог это сделать. У девчонки тоже было достаточно времени для этого, прежде чем она встретилась с Меллори. Разве что у нее не хватило бы сил всадить человеку нож в спину по самую рукоять. Но у Меллори было достаточно и сил, и времени, да и ситуация была подходящая, когда он относил эту чертову радиограмму Саундерсу. Гроувс возразил:
— Но зачем, скажи на милость, ему это надо?
— Брозник передал ему какую-то срочную информацию. Меллори необходимо было сделать вид, будто информация передана в Италию. Но, может быть, именно этого он меньше всего хотел. И нашел единственный доступный для себя выход, а потом разбил передатчик, чтобы никто не смог им воспользоваться в дальнейшем. Видимо, поэтому он и отговаривал меня установить дежурство и пойти проведать Саундерса — чтобы я не обнаружил его труп. В этом случае, с учетом фактора времени, подозрение автоматически падало на него.
— У тебя воображение разыгралось. Но логика рассуждений Рейнольдса явно произвела на Гроувса впечатление.
— А нож в спине Саундерса — тоже плод моего воображения?
Через полчаса Меллори догнал остальных. Он объехал Рейнольдса и Гроувса, которые не повернули головы, сосредоточенно глядя на дорогу, затем Марию и Петара, занятых тем же, и пристроился вслед Андреа и Миллеру.
