— Проходи, — грозно сказал Мака.
— Цыганская свинья! — с удовольствием произнес Боуман.
Мака, не веря своим ушам, на секунду замер. Затем бешенство переполнило его, и он, перехватив бутылку за горлышко, начал подниматься. Но реакция Боумана была молниеносной, он сильно ударил цыгана еще до того, как тот успел твердо встать на ноги. Удар Боумана в сочетании с собственным движением цыгана — он почти налетел на кулак — произвел поразительный эффект: глаза Мака едва не вылетели из орбит, он попятился как пьяный. Боуман ударил еще раз и с такой силой, что в тот же миг Мака потерял сознание и грохнулся бы на пол, если бы Боуман не подхватил его. Боуман подтащил Мака к кибитке и убрал с глаз долой от случайных прохожих.
Боуман быстро осмотрелся. Если кто–то и видел эту короткую схватку, то он должен сделать так, чтобы больше ни один человек не узнал об этом. Дважды Боуман обошел вокруг кибитки, но никого не нашел — никаких признаков опасности. Он поднялся по ее ступенькам и вошел внутрь. Эта часть кибитки была пуста. Дверь в следующую была завинчена двумя болтами. Боуман вывинтил их и проник туда.
Некоторое время он ничего не мог разобрать в сумраке. Окна были плотно завешены тяжелыми занавесками. Боуман раздвинул их. Близко к выходу стояла трехъярусная койка, которую он уже видел в прошлую ночь. Как и прежде, на ней лежали трое мужчин. Прошлой ночью это не имело особого значения: койки и предназначены для сна, и ни у кого не возникает подозрения, если они заняты ночью. Однако они были заняты и днем. Боуман был уверен, что именно так и будет.
Все трое не спали, они лежали, опершись на локти. Их глаза, которые привыкли к сумраку, мигали теперь от яркого света. Боуман подошел, нагнулся над человеком на нижней койке и взял его правую руку. Запястье было яриковано к стене кибитки. Боуман отпустил руку и проверил руки человека на средней койке — тоже прикован. Боуман не стал осматривать человека наверху. Он отступил на шаг и задумчиво оглядел всех троих. Затем произнес:
— Граф ле Обэно — муж Мари ле Обэно, мистер Танжевэк — муж Сары Танжевэк, а третьего я не знаю по имени. Как вас зовут? — Эти слова были обращены к человеку средних лет, с седеющими волосами и очень неординарной внешностью, лежавшему на нижней койке.
— Деймел.
— Вы отец Тины?
— Да. — Выражение его лица говорило о том, что он разговаривает со своим палачом, а не спасителем. — Ради Бога, скажите, кто вы?
— Боуман. Нейл Боуман. Я пришел, чтобы вывести вас отсюда.
— Мне нет никакого дела, кто вы! — вдруг заговорил человек на средней койке, который, похоже, тоже не был рад видеть Боумана. — Мне дела до этого нет. Уходите, ради Бога, иначе вы всех нас погубите!
— Вы граф ле Обэно?
Человек кивнул.
— Вы слышали о своем шурине? Александре? В глазах графа появился испуг.
— Что с ним?
— Он мертв. Его убил Кзерда.
— Что за чепуха! Александре мертв? Как же он может быть мертв? Кзерда обещал нам…
— И вы поверили ему?
— Конечно! Кзерде есть что терять…
— И вы оба поверили ему? Они одновременно кивнули.
— Человек, который поверил убийце, глупец. Вы все глупцы. Александре мертв. Я нашел его тело. Если вы считаете, что он жив, попросите Кзерду, чтобы он разрешил вам встретиться с ним. И вы, Деймел, почему бы вам не попросить Кзерду о встрече с вашей дочерью?
— Она, что… она?..
— Нет, она жива. Полужива, скажем так. Они содрали кожу с ее спины. Почему они это сделали? Почему они убили Александре? Потому, что оба они пытались кому–то что–то сообщить. Так что же они пытались сообщить, джентльмены?
— Умоляю вас, Боуман! — Испуг в глазах ле Обэно сменился ужасом. — Оставьте нас!
— Почему вы их так боитесь? Чем они так запугали вас? И не говорите мне, чтобы я ушел. Я не уйду, пока все не выясню.
— Ты никогда ничего не выяснишь, — сказал появившийся в дверях Кзерда.
Глава 8
Боуман медленно обернулся. Спешить теперь было некуда. На его лице не дрогнул ни один мускул, хотя в душе бушевали страсти. В дверях стояли Кзерда и Мазэн. Кзерда держал в руке пистолет с глушителем, а Мазэн поигрывал ножом. Оба и не пытались скрыть своих намерений. На их лицах играли широкие улыбки, но их никак нельзя было назвать доброжелательными. По знаку Кзерды Мазэн подошел и проверил наручники, которыми были прикованы лежащие на койках.
— Все в порядке, — сказал он.
— Наверное, он слишком увлекся, рассказывая о том, какой он умный. — Кзерда не пытался скрывать удовольствие, которое получал от всего происходящего. — Все предельно просто, Боуман. На самом деле ты глуп. Владельцы магазинов в Арле, которые получили по шестьсот швейцарских франков, вряд ли мгновенно забудут человека, который их заплатил. Должен признаться, мне с трудом удавалось сдерживать смех, когда я пробирался сквозь толпу и делал вид, что тебя не вижу. Но нам пришлось сыграть свои роли, чтобы выманить тебя наружу. Иначе ты бы здесь и не появился, не так ли? Глупец, мы опознали тебя еще до того, как ты появился на трибунах арены.
— Могли бы хоть Мака сказать, — пробормотал Боуман.
— Могли, но боюсь, что из Мака не вышло бы актера. — В голосе Кзерды прозвучало сожаление. — Он не смог бы подстроенную драку разыграть как настоящую, а если бы мы не выставили охрану, ты был бы осторожен вдвойне. — Он протянул левую руку: — Восемьдесят тысяч франков, Боуман!
— Я не ношу с собой таких денег.
— Где мои восемьдесят тысяч?
Боуман окинул бандита презрительным взглядом:
— Откуда у тебя могут быть такие деньги?
Кзерда улыбнулся, подошел и с силой дулом пистолета ткнул Боумана в солнечное сплетение. Боуман согнулся, хватая ртом воздух.
— С большим удовольствием я врезал бы тебе как следует в морду, как поступил со мной ты. — Улыбка исчезла с лица Кзерды. — Но в данный момент предпочитаю, чтобы ты не сверкал синяками. Деньги, Боуман, где деньги?
Боуман медленно выпрямился. Когда он заговорил, его голос был похож на грубое, скрипящее карканье.
— Я их потерял!
— Потерял?
— У меня дыра в кармане.
Лицо Кзерды перекосилось от гнева. Он уже занес руку с пистолетом для удара, но вдруг улыбнулся:
— Через минуту ты найдешь их, вот увидишь.
Зеленый «роллс–ройс» въехал в Мас–де–Ловэннель и остановился. Ле Гран Дюк, все еще сидя под зонтиком, внимательно оглядывался.
— Кибитки Кзерды, — заметил он. — Странно. Не ожидал, что Мас–де–Ловэннель окажется в центре его внимания. Но у такого типа людей на все есть свои причины. Хотя он, полагаю, несомненно сочтет для себя большой честью сообщить мне о них. Что случилось, дорогая?
— Посмотри! — Лила показывала на что–то. — Вон туда!
